Рабыня для чудовища востока - Айза Блэк
В душе еще теплится слабый огонек надежды, что он не мог вот так… только он гаснет с каждой секундой, превращаясь в пепел.
— Он не желает даже слышать твоего имени, — издает ехидный смешок.
— А мои деньги он пожелал присвоить? Так пусть хотя бы вернет мне свободу! — все больше не осталось иллюзий. Нет слез. Есть только острая боль, пронзающая все тело. Ощущаю, как внутри все замерзает, как холод становится частью меня.
— Это компенсация за моральный ущерб. Забудь. Смирись. У тебя больше никогда не будет свободы, — он теребит кольца на своих пальцах, смотрит насмешливо. Знает — я в его власти. — Но… есть выбор, гнить тут, или все же жить.
— Выбор? Ты предлагаешь мне рабство? Добровольно стать вещью чудовища!
Кольцо мук сужается. Ведь им мало просто забрать деньги. Они добивают. Радуются моим страданиям.
— Пристроим тебя к какому-то оборотню, — довольная улыбка не сходит с его губ, — А дальше все зависит от твоих умений. Хотя… — окидывает меня таким взглядом, словно я мусор под его ногами, — Тут еще доплатить придется, чтобы кто-то взял.
— Что бы взяли для чего? Для телесных… гадких… — даже не могу подобрать подходящего слова. Как представила, нет, по факту я этого даже представить не могу, — контактов…
Я берегла себя для единственного. А сейчас, мне предлагают отдать свое тело в пользование оборотню.
— Ой, — смотрит с презрением, — Давай посмотрим правде в глаза, ну кому ты нужна? Тут-то желающих не нашлось. А там…ну скажем так… другие стандарты и вкусы. И даром твои прелести никому не нужны, — морщит нос. — Как рабочая единица, возможно, если постараться, кому-то сгодишься.
Глава 7
До прихода адвоката я считала, что холод и те женщины — настоящая мука. Нет. Все познается в сравнении. Телесные испытания даже пережитые унижения ничто в сравнении с предательством. Меня убили заживо. Вроде бы продолжаю дышать, могу двигаться, все тот же человек, нет, меня больше нет. Есть бьющееся в агонии тело, у которого умирает душа. Я ощущаю каждую ее конвульсию, каждый жалобный стон.
Тот, кому я верила, просто взял и растоптал мое сердце. У меня в ушах звучит его радостный хохот. Серж доволен собой, обманул наивную дурочку, поверившую в любовь. Представляю, с каким наслаждением он будет расспрашивать Вениамина подробности нашего разговора, смаковать их, как изысканный деликатес. Он разорвал на куски мое сердце, превратил в ходячий труп.
Как справиться? Как пережить? Как унять эту боль, которая подобна кислоте разъедает меня изнутри. Выжигает, выпаливает все. Я все превратилась в комок боли, первобытной, дикой, необузданной. Ее невозможно усмирить. Никак не заглушить. Она пульсирует во мне, сильнее и сильнее, заставляет раз за разом переживать картину предательства.
Вениамин скоро вернется за ответом. Дикость, как я могу добровольно согласиться на такое. Мне все кажется, что я смогу донести свою правду в суде. А где гарантии, что я вообще доживу? Что они еще могут устроить, если в стенах тюрьмы у них такая власть? А на что я обрекаю себя, отправляясь в Шантару?
Пытаюсь вспомнить все, что когда-либо слышала об этой стране. Мыслить сквозь агонию удается плохо. Все мои познания остаются на уровне слухов и сплетен. Но одно ясно точно — это чужой и жестокий мир. Там все подчиняются какому-то чудовищному волку, который пьет кровь вместо воды, и уничтожает с удовольствием всех, кто посмеет даже бросить косой и недовольный взгляд в его сторону. Насколько это правда, я могу лишь догадываться. Но не бывает дыма без огня. Не просто так ведь эти оборотни выбрали обособленное существование. Ведь среди нас живут оборотни, которые прекрасно адаптировались к нашим законам. Их не так много, но они есть и не доставляют проблем. Мои познания об оборотнях поверхностны. А Шантара и вовсе кажется песчаным адом на земле.
С другой стороны, там неизвестные мне монстры. А тут близкий человек оказался сущим дьяволом. Тут такие оборотни, называющие себя людьми, что не представляю, может ли быть еще хуже. Они прикидываются нежными и добрыми, пролезают под кожу, а после бьют прямо в сердце, не давая даже шанса выжить. Безжалостно. Подло. Гадко.
По всей видимости, меня решили подтолкнуть к нужному решению. Через какое-то время за мной пришел полицейский.
— Время принимать ванну, завонялась совсем, — демонстративно закрыл нос двумя пальцами, и издал то ли отрыжку, то ли смешок.
В то, что мне действительно дадут помыться, я уже не верю. Иллюзии рассыпались на мелкие куски, и каждая вошла под кожу, разрезая меня изнутри. Невольно вспомнился тот полицейский, что вез меня сюда. Ведь он был прав. Только что толку? Моя любовь уже завела меня в те дебри, из которых я вряд ли выберусь.
Мы пришли в комнату с обтертыми белыми стенами и пятнами ржавчины. В углу стоит ванная. Обшарпанная, доисторическая, грязная. И еще двое полицейских. Они уже смеются, словно находятся в цирке. Хотя так и есть я для них забавная зверушка.
— Залезай!
Отрицательно мотаю головой.
— Это незаконно. Вы нарушаете мои права!
Зачем я это говорю? Ведь прекрасно понимаю, чхать они хотели на мои слова, на закон.
Один из них хватает меня и кидает в ванную, наполненную ледяной водой. Там даже плавают кусочки льда. Ухожу под воду. Высовываю голову. Отплевываюсь под их смех. Им так весело, что один из них хватается за живот и сгибается пополам.
Я не кричу. Не плачу. Нет. Холод действует отрезвляюще. Он словно входит в меня, замораживает боль. Я принимаю холод, впитываю его в себя, словно лекарство. Я меняюсь, безвозвратно. Так, что пока сама не могу понять насколько.
Разум проясняется. Больше нет сомнений. Я принимаю решение. Поеду в Шантару. Тут пытки и издевательства, тут беспредельная жестокость. И я очень сомневаюсь, что в той стране может быть хуже. Люди — вот где настоящая угроза.
А еще во мне просыпается чувство ранее неизвестное, чужое для меня, но теперь только оно и может прижиться в замерзшем, ледяном сердце — месть. Не представляю, каким способом, но я хочу вернуться.
