Майкл Муркок - Призрачный город
— Какую правду?
Мыслитель вздохнул и развел руками.
— Единственная правда — вот она: прошлое — не что иное, как лимб, первый круг ада, а будущее — то, что вы наблюдали, — хаос, за исключением Мегатока.
— Вы подразумеваете, что у Земли есть одно время существования — настоящее?
— Что касается вас, да. — Мыслитель скрестил руки на груди. — Нас, из Ланжис-Лиго, это не касается, но я знал, как это подействовало бы на вас. Мы — Обитатели Времени, а вы пока — Обитатели Пространства. Ваш ум не приспособлен к пониманию, а тем более существованию в измерениях Времени-без-Пространства.
— Не может быть Времени-без-Пространства! — воскликнул Пепин.
Мыслитель поморщился.
— Не может? Тогда что вы думаете о будущем, о Мегатоке? Можно сказать, в нем существует нечто, но это не вещество пространства, как вы могли бы подумать. Это — ну, как бы физическое проявление Времени-без-Пространства. — Он вздохнул, заметив выражение лица Пепина. — Вы никогда до конца этого не поймете, мой друг.
Раздался голос Хохотуньи:
— Приближаемся к настоящему, Мыслитель.
— Я объясню вам позже, когда мы вернемся на Землю, — добродушно сказал Хронарх. — Вы мне симпатичны, Пепин.
В Доме Времени Хронарх прошел к своему возвышению и опустился в кресло.
— Садитесь, Пепин, — сказал он и указал на край возвышения.
Удивленный Пепин подчинился.
— Что вы думаете о прошлом? — с легкой иронией спросил Хронарх.
Тут как раз подошла Хохотунья. Пепин посмотрел на нее, потом на ее брата и покачал головой.
Хохотунья положила руку ему на плечо.
— Бедный Пепин…
У него больше не осталось сил на эмоции. Он провел рукой по лицу и уставился в пол. Глаза его были полны слез.
— Хотите, чтобы Хронарх вам объяснил, Пепин? — спросила она.
Посмотрев ей в лицо, он увидел, что она тоже чрезвычайно расстроена. Как бы там ни было, она понимала его состояние — состояние человека, потерявшего надежду. Была бы это обыкновенная женщина, думал он, и встреться она ему при других обстоятельствах… Даже здесь рядом с ней жизнь была бы более чем терпимой. На него никогда не смотрели с таким участием и симпатией…
Она повторила вопрос. Он кивнул.
— Поначалу мы были так же, как и вы, поражены, узнав об истинной природе Времени, — начал Хронарх. — Но для нас, конечно, было легче перенести это открытие, потому что мы способны передвигаться во Времени так же, как другие — в Пространстве. Теперь для нас Время — это самый естественный элемент нашей жизни. Мы обрели любопытную способность — перемещаться в прошлое или будущее простым усилием воли. Мы достигли стадии, когда для нашего существования нам не нужно пространство. Во Времени-с-Пространством наши физические потребности весьма разнообразны и удовлетворить их на нашей меняющейся планете становится все труднее и труднее. А во Времени-без-Пространства этих физических потребностей уже не существует…
— Мыслитель, — перебила Хохотунья, — я не думаю, что Пепину интересно слушать о нас. Расскажи ему, почему в прошлом он увидел только лимб.
— Да, подтвердил Пепин, — расскажите.
— Постараюсь. Представьте Время как прямую линию, вдоль которой движется физическая вселенная. В каждый момент физическая вселенная существует в определенной точке. Если же мы перейдем из настоящего назад или вперед, то что мы увидим?
Пепин пожал плечами.
— То, что видели вы. Потому что, покинув настоящее, мы покидаем и физическую вселенную. Понимаете, Пепин, когда мы покидаем наш «родной» поток Времени, мы переходим в другие, которые по отношению к нам находятся над Временем. Главный поток, вдоль которого движется наша вселенная, мы называем Мегатоком. В процессе движения она поглощает вещество Времени — хрононы, как мы их называем, но после себя ничего не оставляет. Хрононы составляют будущее, они бесконечны. Вы ничего не увидели в прошлом потому, что Пространство в некотором роде «поедает» хрононы, но не может их возместить, заменить.
— Вы имеете в виду, что Земля поглощает эту временную энергию, а сама ничего не испускает? Как животное, которое охотится во Времени, пожирает его, но ничего не выделяет. — У Пепина проснулся интерес. — Да, понятно.
Хронарх откинулся в кресле.
— Так что, когда вы пришли ко мне с просьбой вернуть вас в прошлое, я сказал вам почти то же самое, но вы вряд ли поверили мне, не хотели верить. Вы не можете вернуться в прошлое Земли потому, что его попросту не существует. Нет и будущего, если говорить о нем в терминах Пространства, а не в терминах состоящего из хрононов Мегатока и его ответвлений. Мы научились передвигаться, куда нам угодно, индивидуально поглощая хрононы, которые нам нужны. Таким образом, человеческий род выживет. Возможно, не совсем нравственно с нашей стороны делить по своей воле континенты времени, исследовать их исключительно в собственных интересах…
— В то время как остальные из нас умрут или превратятся в нечто несколько худшее, чем машины, — отрезал Пепин.
— Да.
— Теперь у меня совсем нет надежды, — сказал Пепин вставая. Он подошел к Высокой Хохотунье. — Когда вы уйдете окончательно?
— Очень скоро.
— Благодарю вас за сочувствие и любезность, — сказал он и направился к двери. А они остались в молчании стоять в Зале Времени.
Пепин шагал вдоль берега, пока еще на восток, прочь от Ланжис-Лиго, что у моря. Было утро. Бурая пелена нависла над бесконечной гладью неподвижного моря и покрытой соляной глазурью землей, слегка подкрашенными лучами умирающего Солнца и обдуваемыми холодным ветром.
Да, думал он, в такое утро хорошо плакать и презирать себя. Одиночество наседает на меня, как огромный грязевик, припавший к моей шее и высасывающий из меня последний оптимизм. О, если б я мог отдать себя этому безжалостному утру, позволить ему поглотить себя, заморозить, бросить под холодный ветер и утопить в этих упругих водах, отнять видение Солнца и неба, какие бы они ни были, и возвратить себя в ненасытное чрево Матери-Земли… О, эта враждебная Земля!
И все равно он не завидовал Обитателям Времени. Как и луняне, они отказывались от принадлежности к человечеству. У него есть хоть это.
Он обернулся, услышав тонкий, как у древней морской птицы, крик. Звали его.
Высокая Хохотунья спешила верхом к нему и махала рукой. Она красиво сидела в седле под этим бурым тяжелым небом, на губах ее играла улыбка, и Пепину, по одному ему известным причинам, казалось, что она едет к нему из прошлого, как тогда, когда он впервые увидел ее, богиню из древних мифов.
