Максим Субботин - Сердце зимы
С той поры хронолог кормился с регентской ладони. Старческая немощь пощадила разум Гиршета, и он знал: случись что, пойдет следом за Шиалистаном. Поэтому добровольно перешел на сторону регента, без оглядки на совесть разменяв интересы Дасирии на рхельские краты и дмейры.
И Шиалистан почти ему доверял.
– Ты как-то говорил, хронолог, – начал рхелец, разглядывая темно-желтый разворот книги, – что кровь Гирама потеряется, если вдруг что-то случится с Нинэвель.
Старик, как ни был лоялен, вскинул жидкие брови и переложил увеличительное стекло в другую руку. Пальцы его почти все время дрожали, но сейчас хронолога едва не лихорадило, и Шиалистан, опасаясь, как бы старикана не хватил приступ, предложил ему вина. Хронолог не отказался. Получив бокал, жадно припал к нему сухими губами, осушил вполовину и отставил. Губы Гиршета стали алыми, будто он только что напился человеческой крови.
Шиалистана покоробило.
– Я думаю, да, мой господин, – неуверенно ответил старик, подвинул книгу к себе, переложил стекло еще раз и долго листал, выискивая что-то между ленточных и замшевых закладок.
Регент не торопил, перевел взгляд на воительницу в черном. Карие глаза смотрели куда-то в пол, будто Живии видела все насквозь до самого мертвого царства.
– Живии, я хотел бы, чтоб ты взяла людей из моих Белых щитов, сколько нужно. И поставила дозоры по всему городу. Особенно возле Храма всех богов.
– Сделаю, господин, – ответила она.
– А еще загляни в «Железного вепря».
– Кого мне искать, господин? – спросила следом, глядя на него так, будто видела перед собою пустоту.
И этот взгляд, пожалуй, был единственным, что в ней раздражало. Изо дня в день Черная дева смотрела на всякого, как на пустое место. Как-то Шиалистан отважился спросить, почему так, а в ответ получил: «Я вижу мертвецов, господин, всегда только мертвые лица и глазницы, полные червей». После такого ответа регент перестал снисходительно посмеиваться, когда кто-то из придворных шутил, мол, Живии взял злой дух. Кто знает, что творится в ее голове и душе?
– Мальчишку, серого и худого. Может быть, одет оборванцем. С ним будет толстяк, вероятно – дасириец. Хотя насчет второго нет уверенности. И с этими двумя – человек, служитель Хаоса. Скорее всего, его переоденут, чтобы не привлекать лишних взглядов, но на лице должен быть ожог, будто от раскаленной пятерни. Смотри в оба. Служителя нужно найти любыми способами. Сегодня до заката он должен быть у меня. Сможешь?
Шиалистан выразительно посмотрел на Черную деву. Живии, храня умиротворение, лишь утвердительно кивнула.
«Неужели она никогда не обижается?» – подумал регент, переведя взгляд на старика, который продолжал шуршать страницами фолианта. Гиршет старательно делал вид, что не слышит разговора, но то и дело чуть поворачивал голову в их сторону.
– Могу я идти, господин? – спросила женщина, как только в их разговоре повисла пауза.
– Ступай. И вот еще что… Если кто-то вдруг станет противиться или, и того хуже, пытаться грозить оружием… Словом, я не слишком расстроюсь, если один или двое, или даже все отойдут в лапы харстам. Но! – Шиалистан поднял палец. – Это крайняя мера, Живии.
– Я поняла, господин.
Черная дева покинула его покои.
– Так вернемся же к нашим баранам, хронолог. – Регент поднялся, обошел стол и взял с серебряного подноса клинышек сыра, весь в зеленых прожилках плесени. «Мраморная голова» – так называли этот сорт в Рхеле, откуда сыр доставляли специально к столу Шиалистана. Дасирийцы переняли секреты у соседей, но даже самые искусные мастера-сыроделы не могли создать именно тот неповторимый сладко-терпкий привкус, которым прославился «мраморный» сыр рхельцев.
Шиалистан с наслаждением откусил кусочек, дождался, пока рот наполнится знакомым вкусом.
Гиршет откашлялся, отложил в сторону увеличительное стекло и оставил книгу раскрытой на развороте с нарисованным раскидистым древом клена в самом центре. Клен издавна был символом Гирама Великого, все его потомки носили в своем гербе кленовый лист: золотой на белом поле. Только по прихоти безумного Тирпалиаса поверх листа нарисовали еще и два скрещенных клинка.
– Твой брат по матушке, господин, светлый умом, но почивший раньше срока император Нимлис был единственным наследником своего отца.
– Он не был светлый умом, он был полудурком, хронолог. Уж при мне-то не лукавь, ради Троих. – Шиалистан снова откусил от сырного клина и запил вином, прохаживаясь вдоль стола. – Давай-ка называть вещи своими именами. Мне казалось, между нами не может быть недомолвок.
– Как прикажешь, господин. – Хронолог покорно склонил седую голову.
– Продолжай.
– Дети твоего брата, принц Сатар Третий и его сестра Нинэвель – последние наследники крови Гирама в этой ветке. Но есть и другие, которые могут претендовать на престол по праву крови. Правильно я понимаю, что тебя интересуют все наследники на трон Дасирийской империи, господин?
– Правильно, – небрежно бросил Шиалистан. Он снова занял место во главе стола и вальяжно облокотился на спинку стула, покрытую шкурой тигра.
– Тогда, с твоего разрешения, я продолжу. – Старик припал глазом к увеличительному стеклу, пристально разглядывая правую страницу разворота, так, будто выискивал там крошечного жука. Его палец следовал нарисованной короткой ветке. – У Гирама были близнецы от его второй жены: Сарико и Алигасей.
– Это те старики, что заправляют в Храме всех богов? – Регент улыбнулся. – Сколько им уж минуло? Сто десять лет обоим, не меньше? Того и гляди, оба душу харстам отдадут. И, насколько мне известно, много-много лет назад эти двое отреклись от права на престол в пользу Ашура.
– Все так, господин, – подтвердил Гиршет. – Но вы желали знать обо всех наследниках, и я…
– Продолжай, – перебил Шиалистан. Несмотря на то что положение его было шатким и приходилось ждать удара отовсюду, регент не брал в расчет этих двух едва живых стариков-служителей. Они, вне всякого сомнения, были значимыми личностями, и слово Верховных служителей Храма подчас было равнозначно слову императора, но в начавшейся шахматной партии эти фигуры уже давным-давно вышли из игры.
– Также на попечении Верховных служителей находится Лимис. И, хоть бедняжка унаследовала недуг своего отца Тирпалиаса и разум ее блуждает в неизвестных нам мирах, она носит кровь Гирама.
– То есть, если вдруг кому-то взбредет в голову усадить эту полоумную на престол, то… – Шиалистан нарочно сделал паузу, предлагая хронологу закончить за него.
– …то вряд ли Сарико и Алигасея дадут свое согласие на то, чтобы несчастная покинула пределы священной обители. Насколько мне известно, сейчас Лимис занимается разведением цветов и помогает прокаженным. Отчего-то убогие со всех просторов Дасирии сползаются к Храму, чтоб Лимис возложила на них руки. Говорят, она лечит своим касанием и что ее слабый рассудок – это вовсе не хворь, а слишком щедрое благословение Троих.
