Время ветра, время волка - Каролина Роннефельдт
Эмбла остановилась на пороге арки и вгляделась в полумрак в конце переулка. Там блестело и потрескивало, будто все заиндевело, и ей вдруг стало очень холодно. Казалось, кто-то огромный заморозил воздух ледяным дыханием. Плащ Эмблы развевался за ее спиной. Она не смела двинуться ни вперед, ни назад.
«Паутинные поганки, ничего не понимаю», – мрачно подумала девушка. Если Томс и был здесь, то, должно быть, ушел вперед, потому что его темной фигуры, как она ни напрягала глаза, видно не было.
– Томс, Томс! Это ты там прячешься? Это я, Эмбла, – робко крикнула она в туннель, но ответа не получила. – Я не сержусь на тебя, хотя ты этого заслуживаешь. Просто будь так добр, выходи. Мне страшно!
Послышался призрачный вздох облегчения, словно порыв ветра прилетел с пустошей. С ним потянулись новые клубы тумана, которые начали ее окутывать; Эмбла чувствовала на коже кристаллики льда. Разве так бывает? Если это выдумки Томса, то он наверняка научился у смотрителя моста в Запрутье, ведь только один квендель в Холмогорье умеет показывать такие фокусы.
Холодный дует ветер,
Ни звездочки не светит,
И шепчет мне дорога:
Ну, потерпи немного.
И вдруг – прогал в тумане
И мост… Взор не обманет.
Шаг – и домой, домой.
Идем, идем со мной.
Кто бы ни пел эту песню, это был не Томс. Эмбла не знала, что подтолкнуло ее пройти под аркой, но не удержалась и шагнула в пустоту. Слева и справа расступались стены, позади все замирало, а Эмбла с опаской продолжала пробираться сквозь туман к тому, кто ждал ее по ту сторону. Вдруг перед ней возникла тень – приземистое тело на длинных ногах, с изогнутой шеей и мощной головой с заостренными ушами.
Туман рассеялся, и Эмбла вгляделась в лицо того, за кем так долго следовала. Перед ней по-прежнему был большой черный волк, но его раскосые глаза теперь сияли бледным янтарным блеском, а сам он стоял на четырех лапах рядом с высоким шестом, на конце которого болталась маска. Она изображала лицо квенделя, который, поняла Эмбла, похож на Томса. Волк прыгнул, и драгоценная совиная маска Моттифордов упала на землю.
Глава тринадцатая
Время ветра, время волка
Вдали, вблизи, со всех сторон
Все мимо их бежало;
И все, как тень, и все, как сон,
Мгновенно пропадало.
«Не страшно ль?» – «Месяц светит нам». —
«Гладка дорога мертвецам!
Да что же так дрожишь ты?» —
«Зачем о них твердишь ты?»[14]
Готфрид Август Бюргер. Ленора
Черные тучи громоздятся в вышине, а от земли мерцающими облаками поднимается туман. Морозный ветер дует неизвестно откуда, завывая все пронзительнее и громче, будто стая волков. Затем все приходит в движение. Тучи рассеиваются, открывая провалы шире самых огромных ворот, сквозь которые можно пройти.
Из неизвестности ведут темные тропы, становясь в небе и на земле безопасными путями для тех, кто давно жаждет пройти по ним. Затаившись, они с упорным терпением охотников ждут обещанной ночной добычи. Сумерки, отделяющие свет от тьмы, тают; словно открытая рана, вспыхивает кроваво-красная луна. Тени обретают форму, и призраки давно умерших растут, с каждым шагом становясь все более грозными и зловещими.
Из пустоши возвращаются те, кто жаждет жизни и несет разрушение ничего не подозревающим жителям холмов; идут те, кто появляется из самых темных щелей. Даже холодные зимние земли кажутся им плодородными и красочными: они обещают богатую добычу. Близится страшное. И горе вам, ибо вы – ягнята, а наступает время волка.
Над крышами завывал ветер. Внизу, у земли, в холодном сыром воздухе плыли клочья пепельного тумана. Некоторые облачка застревали в укромных уголках. Едва ли кто-нибудь замечал, что они предательски блестят, будто усыпанные хрустальными льдинками. Те, кто случайно их видел, принимали это мерцание за безобидное праздничное волшебство, если вообще придавали ему значение. Сильные порывы ветра оставляли таинственную дымку на земле нетронутой, зато с такой силой раскачивали серые башни облаков высоко в небе, что порой открывался кусочек темного неба. Квендели с содроганием заметили перемену погоды и время от времени бросали тревожные взгляды вверх, опасаясь, что в завершение долгожданного праздника придет первая зимняя буря.
День клонился к вечеру, и небольшие группы квенделей в масках неспешно возвращались на площадь. Наконец, прозвонили колокола, осталось совсем немного до наступления сумерек и времени разжигать огромный костер, чтобы символически сжечь силы зимы и закатить пирушку у огня. Если не снять маску после полуночи, она прилипнет к лицу – так издавна верили в Холмогорье.
Когда Карлман и Энно вернулись на площадь с детьми Кремплингов, они сразу почувствовали, что настроение там изменилось. В воздухе витало лихорадочное беспокойство, тишину разрывали крики воронов. Сотнями они сидели на ветвях высоких дубов, словно обуглившиеся листья.
Их пронзительное карканье заглушало ропот квенделей, которые возвращались на площадь из переулков. До Карлмана донеслись голоса гостей, с тревогой рассказывавших друг другу о зловещих явлениях, которые, как им казалось, они видели по дороге. Упоминали об огромных рогатых фигурах в ореолах призрачного света и о бестелесных тенях, что двигались, словно живые существа. Карлман встревожился, размышляя, не повстречались ли другие квендели за это время с коварными туманными дырами. Он обернулся к детям и Энно, призывая их поторопиться.
По счастливой случайности они встретили остальных друзей у круга дубов и снова собрались все вместе, поскольку мельник, Хульда и Тильда тоже пришли, как и было условлено. Афра и Флорин хорошо знали только Биттерлингов из Звездчатки и чуть застенчиво кивнули новым спутникам.
– Бедные детишки, тощие, будто перекладины на заборе! Похоже, дома вместо еды одни заботы, – с жалостью заметила Тильда и уверила детей, что искать их родителей они отправятся только вместе и только после сытного обеда.
Все вернулись в «Винный кубок». Заняли стол у окна, чтобы наблюдать за потоком ряженых на площади. Над друзьями возвышался дубовый свод старого здания, знаменитого по всему Холмогорью и за его пределами, – высотой в добрых полтора этажа, с восемью похожими на стволы деревьев колоннами и раскинувшимися веером кронами у самого
