Падчерица смерти - Дана Арнаутова
Аластор открыл рот, не зная, что сказать. Закрыл его. Снова открыл, беспомощно посмотрев на почти незнакомую девушку. Рыжие волосы, заплетенные в две тугие толстые косы. Зеленые глаза. Веснушчатое лицо сердечком. Все это было знакомо! А сама девушка – нет! Она была… взрослая… Именно девушка, а не девочка, которой все это должно было принадлежать!
Аластор даже головой помотал, пытаясь совместить все, что видит. Рыжую зеленоглазую девчонку из прошлого и вот эту девицу ростом ему по плечо. Стройную, с тонкой талией, подчеркнутой красно-фиолетовым поясом, округлой грудью, которую короткая темная туника обрисовывала весьма выразительно, длинными ногами в замшевых штанах и в сапожках для верховой езды…
– Хрррпшшшш, – послышалось из-за стола.
Пушок потянулся к Аластору мордой, свалив подвернувшееся блюдо с уткой и вывалив красный кожаный язык. Это точно был Пушок, уж его Аластор узнал бы где и когда угодно, значит, девица…
– Айлин? – сказал Аластор, глядя на нее, такую непонятную, изменившуюся, совершенно новую!
– Ал! – выдохнула она и улыбнулась совсем как прежняя Айлин. – Я тебя нашла! Ой…
Она с ужасом оглядела разгромленный стол, усыпанный осколками, замерших людей, безошибочно нашла взглядом его отца и матушку и виновато сказала: – Милорд, миледи, я прошу прощения! Мое имя – Айлин. Я адептка Академии, и мне очень нужно поговорить с Аластором. И с вами… Это дело жизни и… смерти.
Онемевший Аластор увидел, как отец медленно окинул взглядом фигуру Айлин. Как перевел взгляд на Мэнди и Лоррейн, что с двух сторон вцепились в бледную матушку и всхлипывали в унисон. Как снова вернулся взглядом к его подруге.
– Джанет, милая, – ровно сказал он, не глядя в сторону матушки и смотря только на Айлин. – Уведи девочек. И проследи, чтобы нас не беспокоили.
– Себастьян… – шепнула матушка, подавшись вперед.
– Все будет хорошо, дорогая, – тем же невыносимо спокойным голосом пообещал отец. – Жозеф… – повернулся он к фраганцу, уже поставившему канделябр на край стола.
– С вашего разрешения, я вас тоже покину, – поклонился тот, но отец качнул головой.
В полном молчании матушка, обняв Мэнди и Лоррейн за плечи, вывела их из столовой, и только тогда отец опять заговорил.
– Жозеф, друг мой, – уронил он. – Я не знаю, имею ли право просить вас остаться. Мне бы очень пригодился ваш совет. Но, боюсь, дела, о которых пойдет речь, такого свойства, что в них легко лишиться головы.
– Ни слова больше, – по-военному четко кивнул фраганец и выпрямился, высоко вскинув подбородок. – Если вам нужны моя помощь и моя шпага, они в вашем распоряжении. Слово дворянина, что сохраню любую тайну, которую вы мне доверите.
– Благослови вас Благие, – кивнул в ответ отец и снова посмотрел на Айлин. – Итак, я вижу перед собой юную леди Ревенгар?
– Нет, милорд. – Айлин присела в церемонном реверансе с идеально прямой спиной и ухитрившись даже в штанах проделать это с грациозностью, которой Мэнди и Лоррейн могли бы только позавидовать. А потом сдержанно сообщила, выпрямившись и тоже задрав голову, словно проглотила рапиру: – Я просто Айлин, адептка Академии. У меня есть причины не называться родовым именем, которые касаются только меня.
– Как скажете, леди Айлин, – отозвался отец и подал ей руку, выводя из-за стола.
Пушок потрусил следом, не обращая никакого внимания на усеявшие пол осколки, подбежал к Аластору и сунул ему в руку кожаный нос, как обычная собака. Потом сел рядом и с удовлетворением посмотрел на хозяйку светящимися синими глазами.
– Простите за вашу столовую, – еще раз извинилась Айлин, виновато оглянувшись. – Мне нужно было как можно быстрее найти Аластора! И вас…
– Дело жизни и смерти, я помню, – кивнул отец, подводя ее к стулу, на который Айлин села, сложив руки на колени и сразу оказавшись очень маленькой и юной. – Я вас внимательно слушаю, леди.
Айлин посмотрела на Аластора с тем же непонятным виноватым выражением, от которого у него мурашки пробежали по спине. Да что же это творится?! Это же Айлин! Его милая подружка, такая добрая, славная, умная… Что это за жуткие тайны, которых отец так боится, что отослал матушку и сестер, а месьора торжественно предупредил? Что вообще может связывать его и Айлин?! Он, Аластор?!
– Вы же знаете о Его Величестве и обоих принцах? – начала она сдавленным напряженным голосом, и отец молча кивнул. – А еще… еще погиб магистр Кристоф, глава Алого факультета и коронный бастард. И я не должна этого говорить, это очень большая тайна…
– Я понимаю, леди, – таким же ровным напряженным голосом сказал отец, и у Аластора снова появилось мерзкое чувство, подозрительно похожее на страх. – Его Величество. Оба принца. Лорд Кристоф. И?
– Это не просто прорывы ткани мироздания! – выпалила Айлин, старательно не глядя на Аластора. – Их устроили особым способом с помощью королевской крови. Они открываются рядом с теми, в ком течет кровь Дорвеннов! И я… я должна спросить вас, милорд… Пожалуйста, простите меня за неучтивость, но…
– Если вы имеете в виду происхождение Аластора, – медленно сказал отец, и его слова упали тяжело, как удары молота, – то мне известно, чей он сын. И всегда было известно.
Айлин кивнула с явным облегчением. Аластор замер, не понимая, что слышит. Потом ему показалось, что он понял, и это оказалось… жутко. Страшнее, чем снова оказаться рядом с демоном!
– Отец? – выдавил он непослушными губами. – Что это значит?
– Прости, мой мальчик, – тихо сказал отец, глядя на него с такой смесью вины, боли и жалости, что сердце Аластора укатилось куда-то вниз ледяным комом. – Я всегда считал тебя сыном и буду считать им до конца моих дней. Но, кажется, пришло время истины. Когда я женился на твоей матери, она носила ребенка. Тебя. Твой отец – Его Величество Малкольм, ты кровь от крови Дорвеннов.
– Бастард… – прошептал Аластор. – Ублюдок… Моя мать…
– Не смей! – лязгнул отцовский голос, и лорд Вальдерон нахмурился, посмотрев на него с искренним гневом. – Не вздумай оскорбить свою почтенную матушку ни словом, ни помыслом! Ты бастард, это правда. Но был зачат в любви. Моя дорогая Джанет была возлюбленной короля, прежде чем он женился. Она любила твоего настоящего отца! И никогда не обманывала меня, я взял ее в жены добровольно и с радостью. Все эти годы она была мне верной женой, моим счастьем и гордостью. Как и ты. Не тебе судить ее, раз уж
