Железное пламя - Ребекка Яррос
Рука Ксейдена взяла мою и толкнула вперед, вонзив лезвие в сердце Варришу. И я запомнила выражение на лице мерзавца, пока его покидала жизнь, на будущее. Чтобы убеждать себя, когда неизбежно придут кошмары: он действительно умер. Я его убила.
Я смотрела, и смотрела, и смотрела, и на меня наваливался груз всего, что произошло, грозя лишить дыхания. Горло свело, глаза горели от жгучих слез, а мысли ушли в пике. Я только что убила вице-коменданта квадранта.
И какого хрена мне теперь делать? Вернуться на занятия? А Ксейден… Ксейден рискнул всем, прилетев сюда за мной.
– Дай нам секунду и пока не убивай Аэтоса, – приказал Ксейден Гаррику, и я услышала, как мы остались в камере одни, после чего он осторожно повернул меня к себе, прочь от тела Варриша. – Ты жива. Неважно, что здесь случилось, что было сказано, – ты жива, важно только это.
– Я не сломалась, – прошептала я. – Даин… Он все увидел перед тем, как напасть на Варриша, но я не сломалась, честное слово.
Я покачала головой, и перед глазами все расплылось, а потом очистилось, когда слезы побежали из глаз.
– Я тебе верю. – Он положил ладонь мне на затылок, жадно оглядел своими прекрасными глазами. – Но для меня это все равно неважно. Мы уходим. Я забираю тебя отсюда на хер.
Я моргнула.
– Мы не можем уйти. Они последуют за нами, а Бреннан не готов. – У меня задрожали губы. – Ты лишишься доступа к вооружению Басгиата…
– Да мне насрать. Что-нибудь придумаем, когда выберемся.
– Ты потеряешь все, над чем трудился. – У меня надломился голос. – Из-за меня.
– Значит, у меня будет все, что мне нужно. – Он опустил лицо так, чтобы я видела, чувствовала лишь его. – Я с радостью буду смотреть, как Аретия снова горит дотла, лишь бы ты выжила.
– Ты это не всерьез.
Он любил свою родину. Он делал все, чтобы ее защитить.
– Всерьез. Прости, если ждешь от меня благородства. Я тебя предупреждал. Я не нежный, не милый или добрый, – и ты все равно влюбилась. Вот что ты получила, Вайолет. Меня. Все хорошее, плохое, непростительное. Все. Я твой.
Его рука обхватила меня за пояс, поддерживая, осторожно прижимая.
– Хочешь знать правду? Полную правду? Я люблю тебя. Я влюблен в тебя с головой. С той самой ночи, когда снег падал тебе на волосы, и ты поцеловала меня в первый раз. Я благодарен, что моя жизнь связана с твоей, ведь это значит, что мне не придется пережить ни дня без тебя в ней. Мое сердце бьется, только если бьется твое, а когда ты умрешь, я встречу Малека с тобой плечом к плечу. И ужасно повезло, что и ты любишь меня, потому что тебе никуда не деться от меня ни в этой жизни, ни в любой, что будет дальше.
Мои губы раскрылись. Это все, чего я хотела когда-либо, что мне нужно было услышать.
– Я люблю тебя, – шепотом призналась я.
– Рад, что ты не забыла. – Ксейден легко коснулся своими губами моих, стараясь не тревожить раны. – Выберемся отсюда вместе.
Я кивнула.
– Надо торопиться, – окликнул Гаррик.
– Расчищай лестницу! – распорядился Ксейден. – И скажи Боди найти антидот, который нужен ей и остальному ее отряду.
– Понял, – сказал Гаррик.
– Моему отряду?
Ксейден снова посмотрел на меня.
– Они в порядке, но находятся под стражей в допросной. Вчера они пытались тебя спасти. Ты сможешь идти?
– Не знаю, – честно ответила я. – Я уже со счета сбилась, что сломано, а что починил Нолон. Только знаю, что в левой руке трещина, еще как минимум в трех ребрах справа. И бедро как будто не там, где надо.
– Он умрет за то, что им помогал. – Ксейден развернулся и буквально вытащил меня из камеры, мимо трупа Норы – и мы попали в гребаную кровавую баню. Между нами и лестницей лежало по меньшей мере полдесятка тел. Ксейден быстро рассовал все мои кинжалы по местам, но не забрал тот, что я еще сжимала в руке.
Даин передал ему аптечку из ближайшего шкафчика, и Ксейден как можно быстрее наложил мне шину. Я закусила рваную губу, чтобы удержаться от возгласа, а он перетянул мне ребра поверх доспехов.
– Ксейден! – крикнул с лестницы Гаррик. – У нас проблемы!
– Проклятье, – пробормотал Ксейден, и его взгляд заметался между мной и мечами, прислоненными к стене.
– Могу ее понести, – предложил Даин. Тогда Ксейден смерил его взглядом, обещавшим долгую и мучительную смерть.
– Я еще не решил, жить тебе или умереть. И я ее тебе не доверю, уж можешь не сомневаться.
– Я могу идти. Кажется. – Но стоило мне сделать шаг, как комната пошатнулась. И впервые в жизни я почувствовала себя слабой. Вот что со мной сделало это чудовище в камере. Отняло мою силу.
– Но все-таки не сломало, Вайолет, – мягко сказал Лиам из угла.
И мое сердце сжалось, когда он отступил на шаг в тени. А потом еще на шаг.
– Давай так: когда в следующий раз меня будут избивать пять дней подряд, я разрешу тебе вынести меня из тюрьмы, – предложил Ксейден, убирая мечи в ножны за спиной.
– Спасибо, – сказала я – им обоим.
Ксейден поднял меня на руки, прижав к груди, но стараясь не давить на ребра.
– Иди за мной или умри. Выбор за тобой. Но решай сейчас, – бросил он Даину, когда нас окружили тени, образуя круг из клинков, и Кседейн тронулся с места, неся меня вверх по лестнице с магическим освещением.
Моя голова упала на его плечо, и я поморщилась; но что такое боль, если мы уходим отсюда? Если мы оба живы? Он пришел. Все-таки пришел.
– Что там за проблема, Гаррик? – спросил Ксейден, когда мы свернули за угол.
– Генеральского размера, – ответил Гаррик, стоя с поднятыми руками. С клинком моей матери у горла.
Вот дерьмо.
Я вскинула голову, и Ксейден будто прирос к месту. Я почувствовала, как он напрягся всем телом.
Мать посмотрела на меня сверху, стоя на ступеньку выше Гаррика, и я вдруг поняла, что ее лицо исказила… минутку, тревога?
– Вайолет.
– Мама. – Я моргнула. Она впервые назвала меня по имени с самого парапета.
– Кого ты убил? – Это она спросила уже у Ксейдена.
– Всех, – ответил он просто.
Она кивнула, потом опустила клинок.
Гаррик глубоко вдохнул, отходя от нее и прислоняясь спиной к стене.
– Держи. – Мать достала из нагрудного кармана флакон с прозрачной жидкостью. – Это антидот.
Я уставилась на флакон, и мое сердце разогналось от тихого мерного стука до полного галопа. Как понять, что там на самом деле?
– Я бы пришла раньше, если бы знала, – сказала мать, и ее голос смягчился вместе с взглядом. – Я не знала, Вайолет. Клянусь. Всю прошлую неделю я была в Коллдире.
– То есть твое возвращение – это что? Просто совпадение? – спросила я.
Ее губы поджались, пальцы стиснули флакон.
– Я бы хотела поговорить с дочерью наедине.
– Не дождетесь, – возразил Ксейден.
Ее взгляд снова стал жестким.
– Уж ты-то должен знать, на что я готова, чтобы защитить ее. И поскольку я уверена, что именно ты со Сгаэль забросал трупами виверн все наши форпосты вдоль границы, вызвав переполох у командования академии, можешь сделать мне одолжение и позволить попрощаться с дочерью?
– Ты… что? – Мой взгляд метнулся к Ксейдену, но он не отводил взгляда от моей матери.
– Я сделал бы это раньше, но пришлось пару дней их ловить и убивать, – ответил ей Ксейден.
– Ты угрожаешь всему нашему королевству. – Она прищурилась.
– И хорошо. Вы допустили, чтобы Вайолет пытали несколько дней. Мне плевать, из-за чего это случилось – из-за вашего отсутствия или попустительства. Это ваша вина.
– Три минуты, – приказала она – Сейчас же.
– Три минуты, – согласилась я.
Взгляд Ксейдена метнулся ко мне.
– Она же гребаное чудовище. – Его голос был мягким, но убедительным.
– Она моя мать.
Секунду казалось, будто он готов со мной спорить, но затем Ксейден медленно опустил меня на пол и привалил к стене.
– Три минуты, – прошептал он. – И я жду наверху, – это предупреждение уже было для моей матери, когда он двинулся по лестнице с Гарриком. – Аэтос, ты с нами?
– Видимо, да, – сказал Даин, ожидая в нескольких ступенях ниже меня.
– Ну иди тогда, – приказал Ксейден.
Даин что-то буркнул, но последовал за ними, оставив меня наедине с матерью.
Протягивая мне флакон, она казалась воплощением спокойствия и строгости: осанка прямая, лицо – без выражения.
– Бери.
– Ты знала, что там творится, все эти годы. – Я сжала кинжал побелевшими пальцами.
Мать сделала шаг ко мне, ее взгляд перескочил от кинжала в одной моей руке к перевязи на другой, потом сфокусировался на нагрудном кармане, и она положила
