Три одиночества. Созидающий башню: книга II - Елена Райдос
Солнце всё-таки оторвалось от рваной бахромы еловых макушек и, вскарабкавшись по небосклону, запустило свои проворные лучики на дно долины. Утренний туман послушно расступился, и речка засверкала внизу как серебряная змейка. Водный поток, переливаясь под солнцем на перекатах, создавал очень достоверную иллюзию, как будто блестящая рептилия шустро ползла между сопками. Мальчик завороженно уставился на ожившую под солнечными лучами речку и не заметил тихо подкравшегося к нему чужака.
— Похоже на змею, правда? — раздался за его спиной низкий бархатный голос.
От неожиданности малыш вздрогнул и попытался отскочить в сторону. Нет, он вовсе не ожидал нападения, просто сработал инстинкт, вбитый на уровень рефлексов долгими тренировками. Его наставники приложили немало усилий, чтобы подготовить своего ученика к непростой, но такой желанной и великой миссии. Тренировки были жёсткими и требовали полной самоотдачи, но мальчик не жаловался. Он понимал, что всё это делалось для его пользы, даже то, что его отдали чужому и, судя по всему, очень могущественному Творцу на обучение, едва ему исполнилось восемь лет. Мокрая от росы трава коварно выскользнула из-под подошвы, и мальчик почувствовал, что падает. Но скатиться по склону сопки ему не дали, сильные мужские руки подхватили его за плечи и удержали от падения.
— Осторожно, с утра на склоне довольно скользко, — попенял неуклюжему гостю хозяин.
Мальчик обернулся и с трудом удержался от того, чтобы снова ни броситься в бега. Перед ним стоял вовсе не старец с седой бородой и добродушной улыбкой, а ещё довольно молодой мужчина с фигурой, скорее, воина, нежели учёного мудреца. Волосы у него были коротко острижены, лицо гладко выбрито, никаких учёных атрибутов, вроде очков или мантии у учителя не имелось, он был одет в обычные спортивные штаны и толстовку. Образ, созданный в воображении мальчика, не вписывался в действительность совершенно, а оттого эта самая действительность вызвала острое чувство тревоги. А вдруг это вовсе не учитель, а какой-то чужой и опасный тип, случайно оказавшийся у дома учителя? Однако следующие слова мужчины развеяли опасения подозрительного ученика.
— Здравствуй, Мартин, — произнёс тот красивым глубоким баритоном, — меня зовут Атан-кей, но ты можешь называть меня просто учителем. Идём в дом, ты ведь ещё не завтракал.
Мартин взял себя в руки и вежливо поздоровался, ему сразу сделалось стыдно за свою подозрительность и первый испуг. Ну чего ему бояться, в самом деле, он же может в любой момент отсюда удрать, просто трансгрессировать обратно домой.
— А можно спуститься к реке? — попросил он, чтобы продемонстрировать свою независимость, мол, какой-то глупый голод не помеха для истинного исследователя.
— Сможешь сам? — с улыбкой поинтересовался учитель.
Мартин на мгновение заколебался, а вдруг там внизу непролазные заросли или, того хуже, болото, сверху ведь не видно. Его неуверенность не прошла незамеченной для Атан-кея, учитель снисходительно усмехнулся и взял мальчика за руку. В следующее мгновение жуткий грохот ударил по беззащитным барабанным перепонкам юного исследователя. Он оказался на высоком берегу, поросшем короткой и жёсткой травой, внизу под обрывом бурная река неслась как подорванная в узком каменном русле, прыгая по большим гладким камням. Мартин невольно отпрянул от края обрыва и крепче сжал руку учителя, однако уже через несколько секунд ему стало стыдно за свой неуместный страх, видно же, что берег прочный, не обвалится.
— Ну показывай, что ты умеешь, — Атан-кей отпустил руку своего потенциального ученика и отошёл на пару шагов.
Мгновенная паника заставила сердечко Мартина забиться так часто, словно он только что спасался от погони. В горле словно бы застрял комок ваты, ни вздохнуть, ни слова сказать, руки сделались холодными, как ледышки, а ноги он вообще перестал чувствовать.
— Если ты сейчас не готов…, — учитель снисходительно улыбнулся, и в его глазах промелькнуло разочарование.
Атан-кей сразу заметил страх Мартина и тут же сделал поспешный вывод, что напрасно согласился его обучать. Скорее всего, этот малыш обладает какими-то способностями только в воображении своего отца, а на самом деле просто научился паре фокусов, чтобы дурачить окружающих. Да, разговор с обманутым родителем предстоит нелёгкий, тот ведь не сомневается, что его сын — это будущий Творец. Впрочем, если бы отец действительно был так уверен в его силах, то просто отдал бы в Школу, а не требовал индивидуального обучения. Конечно, восьмилетнему малышу было бы непросто среди учеников Школы, но это ещё не повод, чтобы учить бездаря на дому, толку от этого всё равно не будет.
— Я хорошо обращаюсь только со стихией огня, — голос Мартина прозвучал как бы вопросительно, мол, можно что-нибудь поджечь?
— Вот хитрюга, — Атан-кей мысленно восхитился его изобретательностью, — думаешь, нашёл способ избежать проверки? Святая наивность. Не стесняйся, — подбодрил он хитроумного врунишку, — я справлюсь с любым пламенем.
Мартин прикрыл глаза, его лицо напряглось, словно он решал какую-то сложную математическую задачу. По губам Атан-кея скользнула насмешливая улыбка, эта неумелая игра в волшебника выглядела гротескно и, если честно, неуместно, лучше бы честно признался, что ничего не умеет. В следующее мгновение в спину учителя ударила упругая волна горячего воздуха, и над кромкой обрыва взвились в небо яростные языки пламени. Он обернулся и с удивлением увидел, что горела не трава, а непосредственно вода в реке, как будто она была вовсе не водой, а жидким маслом. Пламя было совершенно бездымным, но оно совершенно точно не было иллюзией, огонь был настоящим. Атан-кей немного полюбовался на буйство огненной стихии, а потом сделал плавный жест рукой. Пламя мгновенно скукожилось и растворилось в горячем воздухе, через секунду уже ничто не напоминало о пожаре. Мартин открыл глаза и обиженно посмотрел на учителя.
— Значит, стихия воздуха сильнее огня, — сделал он поспешный вывод.
— Стихии тут ни при чём, — Атан-кей подошёл к своему ученику и ласково погладил его по голове. — Это мой мир, малыш, и я могу тут делать всё, что захочу.
— Вы будете меня обучать? — дрожь в голосе
