Дочь всех миров - Карисса Бродбент

Я попыталась разорвать нити, затолкать Решайе в отведенный для него укромный уголок. Но в ответ последовал жестокий удар, как будто меня отбросили в стену, а затем связали и накинули на горло веревку.

Веревками служили мои собственные воспоминания.

Размытый, полузабытый образ горящей столицы Низерина.

Клеймо прощального поцелуя матери на лбу и поцелуя Серела на щеке.

«Мне не нужны твои деньги».

Руки – руки на моих запястьях, на теле, на груди, хлыст, рассекающий кожу снова и снова.

Паника. Паника нарастала так стремительно, что я уже едва видела лицо Макса напротив своего.

«Не надо», – взмолилась я, прежде чем Решайе издал устрашающее рычание и набросил на меня покров тьмы.

Темнота отрезала меня от мира, и я погрузилась в свое ужасное прошлое.

Глава 59

Я искал в ее лице хоть что-то, напоминающее мою подругу, но не обнаружил ни следа Тисааны в чертах и голосе стоящей передо мной женщины. От ужаса у меня свело живот.

Ну же, Тисаана. Вернись.

– Твоя история окончена, – произнес я.

На ее лице возникла мучительная усмешка.

– Легко сказать!

– Твоя история окончена, – повторил я.

Алые бабочки все еще липли к ее коже, сбивались в стаи и поднимались к потолку. Но они практически потеряли форму, от них остались лишь хлопающие крылья.

– Тисаана, вернись. Ты все еще там.

Долгое мгновение она смотрела на меня, и в моей груди начала подниматься надежда.

А затем ее усмешка стала еще шире.

– Наша история не окончена, – прорычала она и, подняв Иль Сахай, нанесла ожесточенный удар.

Проклятье.

Я отбил этот выпад и два последующих. Каждый раз, когда ее меч сталкивался с моим посохом, по жидкому огню, плывущему в завитках, расползалась чернота. Ее магия пересиливала мою, захватывая протоки, встроенные в мое оружие. Начали гореть ладони, сжимавшие посох. Бабочка толкнулась в предплечье, и я содрогнулся от боли.

Одним яростным движением я отбил клинок и отбросил Тисаану к стене. Она ударилась спиной и споткнулась, не сразу сумев поймать равновесие. Судя по тому, что ноги плоховато ее слушались, Решайе еще не сумел полностью захватить контроль над телом.

Эту возможность я не упустил. Отработанные годами навыки не подвели, руки сами раскрутили посох. Для любого другого противника этот удар стал бы последним.

Но передо мной стоял не противник, передо мной стояла Тисаана.

Мне оставалось только молиться, чтобы ошеломление от удара продлилось достаточно долго и она смогла ухватиться за шанс вернуть себе контроль.

Но к моему удивлению, она лишь на мгновение опустила голову, а потом ее глаза впились в меня, и она сделала выпад.

Я блокировал его и поморщился от жара, обжигающего ладони.

Где Саммерин? Я уже ничего не видел за завесой чертовых бабочек. Я не мог рисковать, теряя ее из вида дольше, чем на долю секунды, но, когда мне удавалось отвести глаза, я поглядывал через ее плечо, выискивая в алом месиве друга.

Еще один выпад. Еще один блок. Еще одно пятно гнилостной черноты.

– Ты сдерживаешься, Максантариус. – Ее ноздри презрительно дернулись. – Чего ты так боишься?

Я увернулся. Под ногами валялись мертвые тела, и приходилось просчитывать каждый шаг, чтобы не поскользнуться на полу, покрытом запекшейся кровью и маслянистой гнилью. Мы снова сошлись, и на ее губах заиграла слабая, задумчивая улыбка.

– Я и так знаю, кто ты на самом деле. Я все о тебе знаю. – Ее улыбка померкла. – Это благодаря мне ты получил эти дары. И тем не менее ты никогда…

Внутри моего посоха расползалась чернота.

Вознесенные, как же болят руки…

Она нанесла еще один удар, и снова я уклонился.

– Тисаана! – рявкнул я. – Да приди ты в себя уже!

Пожалуйста, Тисаана, я знаю, ты способна это сделать.

Мир полыхнул красной вспышкой, затем побелел. Внезапно я обнаружил, что прижат спиной к стене, а бок горит огнем. Когда я открыл глаза, то увидел свежую кровь, капающую со сверкающего острия Иль Сахая. Тисаана подняла клинок…

Не обращая внимания на пронзительную боль, я перекатился в сторону.

Тисаана снова пошатнулась, ее движения стали неточными и медлительными. Вот он, мой шанс: я мог дотянуться и ударить ее сзади под колени. Она точно не устоит на ногах. Саммерин легко ее вылечит, если я все рассчитаю правильно.

Но если я ошибусь, скорее всего, она никогда не сможет нормально ходить.

Я перехватил посох, готовясь к нападению. Но тут наши глаза на мгновение встретились, и сердце у меня заколотилось, а рука замерла в нерешительности.

И вдруг из ниоткуда появилась еще одна фигура – тенью промчалась через тучу красных бабочек и нанесла смертельно точный удар в спину Тисааны.

Я слышал только ее голос, когда у нее вырвался крик боли. И я знал, что должен воспользоваться этой возможностью: я видел, как она скинула с себя Ариадну, но пошатнулась. Видел стекавшую по ее спине кровь, но не мог пошевелить руками. Даже когда Тисаана выпрямилась и повернулась ко мне. Даже когда она, с обезумевшим взглядом, издала вопль и занесла над головой клинок.

Но вдруг она замерла. Ее тело дернулось, а затем застыло. Я точно знал, что происходит, хотя только испытывал это на себе, но никогда не видел со стороны.

Не глядя, я знал, что рядом со мной стоит Саммерин, подняв одну руку и сосредоточенно сдвинув брови. Он резко сжал кулак. Раздался тошнотворный хруст; Тисаана опустилась на пол, раскинув во все стороны руки и ноги.

Бабочки стекали по стенам, как загустевшая кровь.

Тисаана не сводила с меня глаз. На смену ярости пришел ужас. Она издала придушенный звук, непохожий на человеческий голос. Возможно, потому, что Саммерин скручивал ее мышцы судорогой, выжимая воздух из легких, пока она не потеряла сознание.

Я опустился рядом с ней на колени. Деревянные половицы все еще пропитывала гниль, размягчая их под нашими ногами. Я ничего не замечал. Перед глазами стоял тот миг, когда ее испуганный взгляд нашел мой и больше не отпускал.

«Прости, – хотел сказать я. – Прости меня».

Она дышала прерывисто, ее ресницы трепетали. Она боролась до конца.

Послышался громкий треск.

Если бы я мог отвести взгляд от лица Тисааны, то увидел бы, что деревянные балки здания, пораженные разложением, начали проседать.

– Все рушится.

Я услышал шаги Нуры, и она присела рядом со мной:

– Надо уходить.

Я поднял Тисаану на руки, встал и, ни на кого не глядя, понес ее наружу. Саммерин выпустил ее из мысленной хватки, и она обмякла.

Глава 60

Назвать все это «мои сны» – примерно как назвать тайфун грибным дождиком.

Я часами бродила по самым страшным из своих воспоминаний, перемешанным в одну кучу, отчего они подстерегали и душили меня одновременно. Мне казалось, что все происходит на самом деле, только в худшей реальности: когда мать прощалась со мной, ее плоть иссыхала и глазные яблоки выпадали из