Могильный Алхимик - София Никодимова
– «Гнев океана»? – Эль глянула вниз на буйно разросшуюся растительность Нихиля. Ей стало не по себе от высоты, поэтому она решила держаться ровно по центру дороги.
– Гитер тебе не рассказывал? – Анелия словно сама не поверила в то, что спросила.
Эльвия помотала головой.
– Твой второй дед – чистокровный Вессили́ец. – Анелия вывела ее из опасного перехода на лестницу. – Их раса славится сдержанностью, благоразумием и спокойствием, как штиль на море. Однако все знают, что в гневе водный альв похож на разбушевавшийся, одержимый расплатой шторм, который никто и ничто не может остановить.
Эль невольно вспомнила отца. Если Рен был потомком Вессили́йской расы – это объяснило бы его резкие вспышки неконтролируемой агрессии.
– Ярость – источник твоей внутренней силы, способный в разы увеличить мощь Темпуруса. Вессилийцы – дети русалки и Океана, могущество их гнева – наследие от отца. И если они не используют свой дар, он становится их наказанием, искажая характер и поведение.
Пока они спускались все ниже и ниже, Эльвия вспоминала, как чуть не убила Таллику пламенной волной, сотворила непослушного огнельва, едва не разнесшего Шамадор, и как простым булыжником размозжила формисиду, укусившую Лунаса. Внезапно Эль осознала, как сильно похожа на отца, которого всегда так яро осуждала. Пазл сложился. Что если на Земле он не мог использовать свой дар и потому стал таким, каким она, к несчастью, привыкла его видеть? Эльвии безумно захотелось очутиться сейчас дома и поговорить с папой, сказать ему, что теперь понимает, что с ним происходит, и готова помочь.
– А можно обойтись без ярости и без столкновения с Ярен? – вдруг спросила Эль вслух.
– Нельзя. Это твоя миссия, рэва Домитор.
От услышанной фамилии Эль поежилась. «Эльви́я До́митор». Звучало, как приговор, вынесенный преступнику.
– Вот мы и в тронном зале. Усыпальница прямо под нами, надо спуститься еще немного.
Эль оглядела огромное помещение, опустошенное и сырое. Потолок уносился на несколько этажей ввысь, да и его как такового уже не существовало. Лишь по краям оставались обломки хрустальной крыши, похожие на разбитый тонкий лед. Они подрагивали от порывов ветра, неровно очерчивая ночное звездное небо. Опять пошел снег. Изо рта Эль вырвался пар, и она посильнее укуталась в куртку. Прогнивший пол местами провалился в темную пучину усыпальницы. Обшарпанный мрамор стен и колонн покрывала плесень и мох. Мебели не было, кроме двух тронов, а полусгнившие гобелены наполняли зал посторонним зловещим присутствием.
Эль на миг застыла и задумалась. Они уже почти добрались до усыпальницы, а она так и не добыла стекту, поэтому решила идти ва-банк. «Сейчас или никогда», – скомандовала она себе. Руководствуясь духом авантюризма и верой в лучшее, подкралась к Анелии и попыталась сорвать стеклянный брусок. Но та перехватила ее руку и больно сжала холодными худощавыми, как у ящерицы, пальцами.
– Думаешь, я не заметила твоих жалких попыток с первого раза? – прошипела Анелия. – Не на ту напала, соплячка.
Сердце Эль в панике забилось чаще, она раскалила кожу – Анелия отдернула ладонь – и изо всех сил врезала жеодовым светильником ей по голове.
Анелия рухнула на пол, потеряв сознание. Эль несколько секунд в замешательстве таращилась на то, что натворила, а затем полезла проверять ее пульс.
– Прошу прощения. Но у меня не было выбора, – убедившись, что Анелия жива, Эль с облегчением вздохнула и забрала стекту. – Как же ты работаешь?
Эльвия повертела ее в руках. Попытки наполнить ее Темпурусом, вытянуть из нее хоть какую-то магию и даже банально найти кнопку оказались безуспешны.
– Ну, ты и дуреха, – сетуя на себя, Эль принялась расхаживать из стороны в сторону. – Тебе было важнее изучать деяния величайших в истории волшебников, чем освоить использование бытового магического прибора.
Она раздосадованно цокнула. Идти прямиком к Ярен, тем более одной, она уже совсем не хотела, но и возвращаться к дедушке и его шайке тоже не собиралась.
– Бесполезная штуковина! – раздраженно фыркнула Эль, отбросив стекляшку в сторону. Стекта упала на пол, но не разбилась, а, прокатившись несколько метров, замерла в пятне холодного света Веды.
– Анелия? – внезапно раздался низкий мужской голос.
Эльвия вздрогнула от неожиданности и бегло огляделась: ни дедушки, ни Амара она не увидела, да и тембр говорившего был другой. И тут она поняла, что звук идет от стекты.
– Анни, это ты?
– Ну, конечно! – Эль хлопнула себя ладонью по лбу. – Помехи связи!
Она рванула к стекте и схватила ее, как драгоценность.
– Передаю сигнал SOS, – Эль громко и четко произнесла каждое слово, решив, на всякий случай, утаить, что она не Анелия. – Для Айсин Фарфалы. Шамадор. Чайка в Ни…
Острое ледяное лезвие ударило в стекту, с треском разбив ее. Мелкие осколки вонзились в ладонь Эль. Она стиснула зубы, сдержав крик боли, и обернулась. Перед ней стояла Айси.
* * *
Рассказ был сухим и сжатым, лишенным красочных эпитетов или завораживающих подробностей. Поскольку заряд телефона стремительно падал, на них попросту не хватило бы времени.
Гитер Домитор был чудаком и искателем приключений, душой, рвущейся к невиданным высотам. Однако такие амбиции всегда идут рука об руку с безумием. Когда он попал в Орден Правосудия и был направлен на свою первую миссию, из-за его грубой должностной ошибки Ярен вырвалась из-под охраны. Она погубила тридцать человек и чудом не прикончила самого Гитера. После пережитого потрясения он решил посвятить себя семье. Впрочем, его понимание семьи отличалось от понимания большинства людей. Итарина знала о двух внебрачных детях, которых отец заделал в попытке сохранить себя через своих потомков.
Но даже желание продолжить род не затмило его жажду великих открытий. Он воспылал бессмысленной идеей уничтожить Ярен, чтобы, по его словам, та никогда больше не смогла преследовать его семью. Итарине, Алфиану, Рену и их детям пришлось инсценировать свои смерти и не дать Гитеру использовать своих внучек в качестве приманок.
И жизнь их, казалось, наладилась, пока Орден Правосудия после бесчисленных попыток не приговорил Гитера к казни посредством разрывов в Нихиле. Итарина не имела понятия, что он придумал в тот раз, но он обхитрил все лучшие умы Нееры. А позже заявился к ним на Землю, утверждая, что устал от попыток насильно изменить мир. «ЗолСум должен произойти тогда, когда вся Неера будет к нему готова», – сказал он, появившись на пороге ее дома. Его
