Павел Корнев - Падший
Меня это не беспокоило.
Дома стало плохо. Ну как плохо – начали подгибаться колени, задрожали руки, покрылось испариной лицо. Я умылся и тяжело навалился на умывальник, но рвотные позывы уже прошли. Да и с чего бы меня полоскать начало? Из-за убийства? Бред! Давно руки по локоть в крови.
Вот только, как верно подметил лепрекон, это все не то. Сегодня я первый раз убил из-за страха, в трезвом уме, расчетливо и цинично. Я поступил правильно, но плохо. И, сколько мысленно ни возвращался к этой ситуации, не видел ни малейшей возможности поступить иначе.
Впрочем, не важно. Дело ведь было не только в гипнотизере. Кто-то играл со мной. Кто-то имел виды на мои способности.
Лилиана была как-то замешана в этой истории, не зря же гипнотизеру поручили познакомить меня с ней. Да и записки с требованием принять участие в гала-концерте подбрасывали тоже неспроста. Я понятия не имел, какой во всем этом смысл, но в одном был уверен точно: если отыщу Лили до выступления и увезу из города, то поломаю чужую игру раз и навсегда.
Или этого от меня как раз и ждут?
Очень страшно сомневаться в свободе воли и вдвойне страшно поверить, что все твои поступки предопределены кем-то иным. На какой-то миг я пожалел, что не согласился взглянуть на записи гипнотизера, но сразу выкинул эту мысль из головы. Пустыми сожалениями уже ничего не изменить.
Я поправил шейный платок, надел темные очки и вышел из дома.
Пора было заняться делом. И если Лилиана не оценит мой порыв, что ж – уволоку ее силой.
Наверное, я слишком сильно погрузился в собственные мысли, потому что когда сзади окликнули:
– Лев Борисович! – даже вздрогнул от неожиданности.
Звал Красин. Он опасно высунулся из распахнутой дверцы нагонявшего меня конного экипажа и призывно махал рукой. Судя по всему, Емельян Никифорович и был тем самым «представительным и солидным» господином, что пытался застать меня утром.
– Лев Борисович! А я вас с собаками ищу! – подтвердил Красин эту догадку, грузно спрыгнув на землю.
– А что такое, Емельян Никифорович?
– Билеты! – рассмеялся Красин. – У меня есть два билета на гала-концерт! Не составите мне компанию?
– Откуда такое богатство? – удивился я, представляя цену контрамарок на сегодняшнее выступление.
– Иван Прохорович до сих пор рыскает по горам в поисках рухнувшего дирижабля, вот я и остался без компании!
Я хотел было отказаться, но сразу понял, что иначе попросту не попаду в амфитеатр, и заколебался.
– Соглашайтесь, Лев Борисович! Будет весело!
– Хорошо! – сдался я, встал на подножку экипажа, и взгляд немедленно уткнулся в широкий раструб непонятного оружия. За ним – глухой шлем со стеклянным забралом.
Негромко хлопнуло, в лицо ударила струя газа. Я отпрянул, но подступивший сзади Красин удержал меня на месте и резким тычком под ребра заставил сделать вдох.
И наступила тьма.
Глава седьмая, или Железная клетка и слишком много силы
Беспамятство – это хорошо. Можно спать и видеть сны. Сны, полные безумно ярких красок, невероятных ощущений, вкусов и запахов. Щемящих душу эмоций и легкости бытия…
Беспамятство хорошо всем, кроме неизбежности пробуждения, когда придется покинуть свою уютную норку и отправиться на поиски новой дозы морфия.
А в моем случае – просто пробуждения…
Очнулся я голым на холодных камнях подвала. В камере – так поначалу решил, но решетки окружали со всех сторон, а в кутузках так не заведено. Железные прутья тянулись от пола до потолка, единственная дверца была заперта на прочный замок.
Или не слишком прочный – у меня не оставалось сил даже моргнуть, не то что проверить крепость запоров. Я лежал и смотрел в потолок. Над головой кружил херувим, дунул на него – и ангелок разлетелся облачком сияющей пыли. Она еще долго рассеивалась и прогорала в воздухе, вспыхивая белыми точками на сетчатке глаз.
Вот поэтому и не принимаю наркотиков. Мой талант вкупе с излишне живым воображением способен оживлять любой навеянный опиумным дымом кошмар.
«Интересно, что за газом меня одурманили?» – Эта отстраненная мысль какое-то время крутилась в голове, а потом я неожиданно осознал: не важно, чем именно меня отравили, важно – зачем. И вот это самое «зачем» ничего хорошего не сулило.
Проклятье! Случайное спасение с острова все же не было случайным!
Злость на самого себя прогнала навеянное наркотиками оцепенение, но только я привстал с пола, как немедленно закружилась голова.
Ничего, это скоро пройдет…
И действительно – прошло, только совсем не так, как я рассчитывал. Распахнулась дверь, и в подвал вошел высокий стройный господин средних лет. Темноволосый и с располагающей к себе улыбкой на узких губах.
Адриано Тачини, архитектор.
– Ах ты! – невольно вырвалось у меня.
– Успокойтесь, Лев, – попросил Адриано и опустился на стул рядом с негромко тарахтевшим в углу прибором. – Или лучше называть вас Леопольдом? И не пытайтесь освободиться, только причините себе неудобство.
В глазах у меня так и посерело от злости. Железные решетки – ерунда. Никакие решетки не удержат оборотня, особенно если он всерьез вознамерился оторвать кому-то голову.
Я – вознамерился, и одним рывком…
Тело пронзили электрические разряды, меня затрясло, запахло палеными волосами.
– Ох…
– Я же предупреждал! – укорил меня архитектор и похлопал по размеренно гудевшему генератору. – Всеблагое электричество, друг мой. Всеблагое электричество.
– Голову тебе оторву! – пообещал я, задыхаясь от боли.
– Позвольте, я объясню, – мягко улыбнулся Адриано. – Решетка под напряжением, всякий раз, хватаясь за нее, вы замыкаете электрическую цепь и сами себя наказываете за несдержанность.
– В задницу! – выдохнул я и повторил попытку высвободиться.
Вновь ударили электрические разряды, моментально свело мышцы, и рывок пропал втуне, но я жал и жал, стремясь уже не раздвинуть прутья, а перебороть бездушную машину, перегрузить генератор и вызвать замыкание. Добился в итоге лишь ожогов.
– А вы и в самом деле упрямый, – услышал я сквозь звон в ушах, когда обмяк на полу.
Адриано Тачини поднялся со стула, посмотрел на часы и прошелся от стены к стене.
– Эту вашу черту характера мы учли, – произнес архитектор без малейшего злорадства. – Это не генератор, – указал он на прибор в углу, – это трансформатор. А напряжение идет непосредственно из городской сети. Даже вам не пересилить электростанцию, поэтому успокойтесь. Или мне придется принять меры.
