Майкл Резник - Торир. Рыжебородый
Только одну маленькую статуэтку подготовил к отливке Натмекри. Песчаная форма была готова, маленький горн пылал, и теперь Натмекри потянулся за бруском бронзы. Но его ожидало разочарование. Его сундук для металла оказался пуст. Должно быть, какой-то раб ограбил его прошлой ночью, пока скульптор гулял по лугам вокруг замка. Возможно, парень слышал, что больше всего завоеватели жаждут завладеть бронзой и помилуют тех, кто им ее даст.
Задумчивый взгляд Натмекри скользнул по стенам его маленькой комнаты, расположенной в одной из башен замка. На полках стояло несколько статуэток, инструмент и милая домашняя утварь. Тогда искусник задрал голову. Высоко на голой стене висел древний бронзовый меч, пыльный, почти черный и покрытый паутиной. Поставив стул на стол, Натмекри забрался повыше и достал клинок.
Держа в руке древнее оружие, Натмекри подошел к окну. Через узкую амбразуру он увидел вершину соседнего холма, залитого лучами горячего солнца, и дорогу, пересекающую его. Неожиданно взметнулось облако пыли, и на дороге появились всадники — оборванные воины на маленьких, тощих скакунах. У них были луки, круглые щиты и копья, зазубренные острия которых, как показалось Натмекри, заржавели от крови. Всадники приближались, скульптор услышал их крики.
Натмекри напрягся и на мгновение, словно воин, сжал старый меч. Потом мастер горько улыбнулся и покачал головой. Когда орда потекла через вершину холма, он отвернулся от окна и стал постепенно опускать меч в узкий мерцающий тигель.
Тонкий, изящный предмет плавился долго. Снова в замке поднялся шум — дикий смех, топот, гогот, слышно было, как бьют стекла и ломают мебель. Рычащие проклятия разочарования говорили о том, что начался грабеж. И сам ограбленный — непростительно подло и мелочно ограбленный, — посочувствовал грабителям. Когда на свет извлекли съестные припасы и напитки, грабители взвыли, выражая воем те свои чувства, понять которые мог только варвар…
Но вот перекрестье старого меча исчезло в тигле. Когда же алые губы поглотили и гарду, Натмекри взял щипцы и приготовился лить металл.
По лестнице башни загрохотали тяжелые шаги, раздались громкие голоса, а потом кто-то стал колотить в дверь. Она не была заперта, просто сначала ее попытались открыть не в ту сторону: толкнули, вместо того чтобы потянуть. В центре комнаты ярким солнцем пылал тигель. От него поднимались жидкие клубы ослепительного белого пара.
Дверь резко распахнулась. Мгновение варвары стояли на пороге, озадаченные. Потом один из них — возможно, предводитель, который привел воинов в замок, — шагнул вперед и одним широким взмахом зазубренного, но местами еще острого, как бритва, длинного меча отрубил Натмекри голову.
Пульсирующий красный фонтан, неспешно выгнувшись, обрушил поток крови на готовую форму. Шипящий и дымящийся поток. Варвар сделал шаг назад. Потом что-то задело его примитивное чувство юмора. Долго, громко и грубо смеялся он.
Песчаная форма заполнилась кровью и развалилась, оставив крошечную темно-красную фигурку стройной женщины, одетой в длинные одежды. Она загадочно смотрела на завоевателей. Ее голова казалась гвоздиком из металла — из того, что успел залить в форму Натмекри.
Безголовое тело Натмекри какое-то время еще стояло, дрожа в агонии. Но вот пальцы мертвеца разжались, выпустив щипцы. Тонкий ручеек металла от упавшего тигля пробежал по руке мастера и тотчас застыл.
А убийца скульптора смеялся как никогда. Что-то очень забавное привиделось ему в том, как дымящаяся кровь, брызнув фонтаном из перерубленной хайборейским мечом шеи скульптора, в три удара сердца заполнила форму и, застыв, превратилась в последнюю статуэтку Натмекри.
