Прощание - Паскаль Кивижер
Гийом чувствовал себя все более неловко. У его тети всегда был дар знать больше, чем следует. Он забился в угол у громоздкого комода.
– Позвольте, – возразил Тибо, – ведь я-то посвящен в эту тайну, и королева тоже.
– Да, сир. Однако раз уж на то пошло… Словом, вы ведь тоже не вечный.
– Я не собираюсь умирать молодым.
Он почесал подбородок. Эта фраза приходила ему на язык подозрительно часто.
– Что ж, раз так… поговорим про ключ. Я не припомню, чтобы она упоминала пианино. Неужели она изменила тайник, не сообщив мне?
– Тут-то и вся загвоздка, ваше величество.
– Что вы имеете в виду?
– Ключа в пианино нет, сир, разумеется, нет.
– То есть?
– То есть, сир, вы же знаете Ирму, правда? Она слушает голоса других и по ним догадывается обо всем: о том, как живут эти люди сейчас и о прошлой их жизни. Подмечает самую тонкую ниточку лжи, все слышит: лицемерие, скупость, зависть, сомнения… Ох, как надо постараться тому, кто решит ее провести. Словом, на всех заседаниях Совета она, сир, пристально следила за вашими советницами, и двум из них сообщила ложную информацию. Она сказала им между делом, что ее тайник – под скрипичным ключом. А остальным, и вам тоже, сказала как есть, что тайник – за костью ее корсета.
Тибо стоял, разинув рот. Советницы пытались украсть ключ у другой советницы? Неужели его Совет уже успел прогнить?
– Кто эти двое?
– Ну, ваше величество, во-первых, Бернарда Задир, это, кажется, почти очевидно, учитывая ее взгляды. Ирма говорит, вы взяли ее впопыхах, после голодной зимы, и не успели толком изучить досье. А вторая – ее сноха, Жильберта Буржуа, что неудивительно – они всегда во всем друг с другом согласны.
– Значит, Западные Леса.
– Леса, сир.
Тибо снова заходил кругами.
– Заметьте, ваша честь, – прибавила Марго, чтобы разрядить обстановку, – даже заполучи они вдруг ключ Ирмы Доброй, у них все-таки не будет ни ключа Ирмы Сильной, ни понимания, где находится склад.
Тибо это не слишком утешило. Он уперся руками в стол.
– Первым делом нужно защитить Ирму, – сказал он.
– Это уже сделано, ваше великолепие, – заявила Марго, выпятив грудь. – Она переселилась ко мне в трактир. Я отдала ей комнату моего покойного мужа. Говорит, что ей там немного шумновато, но зато я ей теперь – вместо глаз, а она – мои уши, так что мы хорошо устроились.
– Прекрасно. Замечательно, – поблагодарил Тибо отсутствующим голосом, захваченный водоворотом тревог.
Однако Марго еще не закончила. Она никогда не стеснялась сказать во весь голос то, что другие даже думали шепотом, а после равноденствия всем приходила на ум одна и та же мысль. Марго поправила шляпку и заговорила так громко, насколько ей самой было ясно, что лучше бы помолчать.
– Сир, хотите мое мнение по одному вопросу, который представляет всенародную важность?..
Гийом почувствовал, что сейчас прозвучит совершенная бестактность, и в ужасном смущении скрестил руки на груди.
– Какому же? – спросил Тибо.
– Вам нужно поскорее зачать другого ребенка, ради спокойствия подданных, сир, ваше королевское величество.
Тибо взглянул на нее, словно понятия не имел, откуда берутся дети. Марго ему подмигнула.
– Вы уж постарайтесь со своей стороны, сир, вот это я и хотела сказать.
– Сделаю все возможное, – пообещал король, чтобы покончить с разговором.
Углубляться в эту тему он не собирался. А Гийом уже подталкивал тетю к дверям. Марго добиралась до дворца на крестьянских повозках и не скрывала, что обратно надеется вернуться в настоящем экипаже. Гийом уступил ей, так что у подножья парадной лестницы ее уже поджидала карета с лучшим кучером. Марго спускалась, наслаждаясь каждой ступенькой розового мрамора. А в это время по белой галечной дорожке проходил герцог Овсянский. Он шел играть в шары, нарочно неся их так, чтобы всем было видно, куда он идет. Герцог заметил трактирщицу, и та явилась ему средоточием всех прелестей: щеки румяны, как яблочки, рот – малина, грудь – точно дыни, одним словом, фруктовый салат. Он выронил шары. И бросился со всех своих щуплых ног вверх по лестнице, чтобы предложить ей руку. Она оперлась на нее, герцог пошатнулся.
– Какая точность движений, сударыня! – воскликнул он, вновь поймав равновесие.
Марго состроила странную мину.
– Какая тучность движений?
Он улыбнулся. Она ущипнула его за щеку. Давно никто не смотрел на нее так. Как на женщину. Без кружки пива в руке.
7
Пока Марго тряслась в карете, Тибо уже пересказывал Эме плохую весть, которую только что узнал. В голове у него крутилось множество каверзных вопросов. Если советницы от Лесов пытались похитить ключ у Ирмы, значит ли это, что свой резервный склад они уже открыли? Как давно? И кому он понадобился? Действовать нужно было быстро, но у Тибо не было практически никаких оснований ни для их обвинения, ни для внезапного осмотра оружейного склада, ни для конфискации ключей.
Гийом предложил сымитировать сбор всех ключей, что было регулярной процедурой для совершенствования системы замков. На самом же деле Тибо заберет ключи только у Бернарды Задир и Жильберты Буржуа. Капитан предложил заняться этим лично и заодно проверить остроту клинков. Если советницы попадутся с поличным, он тут же передаст их мировому судье.
– Хорошо, – согласился Тибо. – Буду ждать ваших донесений, капитан.
– Кто-то еще должен отправиться на Плоскогорье, чтобы найти грабителя, – рассудила Эма вслух. И поспешила добавить: – Я этим займусь.
– Что?
– Ирма доверяет мне. Мне она все расскажет. Я смогу узнать все подробности. К тому же мне нужно проветриться.
– Но королевский визит, без предупреждения…
– Ты не можешь держать меня под колпаком, Тибо.
– Но, Эма…
Они взглянули друг на друга, будто скрестили мечи. Гийом почувствовал: он здесь лишний. Очевидно, королеве нужно было уехать из дворца, олицетворявшего теперь столько несчастий. Но Тибо с тех пор, как они лишились Мириам, находил покой только рядом с Эмой. Мысль, что она будет далеко, пугала его. Однако он понимал, что должен уступить: удерживать Эму – значит потерять ее.
– Ладно, – вздохнул он огорченно, – возьмешь Симона. И я найду тебе второго стражника.
– Симона хватит. Не хочу привлекать внимание.
– Тогда возьми Эсмеральду. С ней вы хотя бы не заблудитесь, а то помнишь, как с Симоном… Мадлен ты ведь тоже возьмешь? А то королева без горничной…
– У Мадлен грипп. Она так кашляет, что даже сплетничать не может, а значит, все серьезно. Манфред навязал мне свою дочь, Иларию. Она меня пудрит так, что не продохнуть, душит корсетами, не оставляет даже в ванной, куда ни пойду – везде
