Сабля, птица и девица - Алексей Вячеславович Зубков
— Слова такие, где ж вы деды и отцы! В ответ на кладбище завыли мертвецы.
На этих словах, как по уговору, двери распахнулись и в зал повалили люди в кольчугах. Не люди. Нелюди. Покойники.
Двадцать пять лет назад под Дубровно, где Крапивна впадает в Днепр, состоялась битва при Орше, в которой польско-литовское войско Константина Острожского разбило русских воевод Булгакова-Голицу и Челяднина. Много русских воинов полегло в овраге от пушечной засады, а еще больше утонуло в Крапивне и увязло в ее болотистых берегах.
Мертвецы и выглядели как будто только что встали из болота, все мокрые и ржавые, сжимающие в гнилых руках рыжие мечи и топоры. По уму, конечно, из замерзшего болота по весне вряд ли что можно поднять. И руки из усохшего мяса не должны махать мечом как живые. И ноги не должны держать человека в броне, и глаза не должны видеть.
Но колдовство работает не по уму, а от лукавого. И если добрый христианин узрел, что движется то, что двигаться ну никак не должно, ему следует сначала убедиться, что перед ним не морок, а потом при необходимости решать проблемы материального характера материалистическими методами.
— Изыди! — хором заорали монахи.
Насчет всякой чертовщины божьи люди реагируют быстрее. Миряне еще глаза протирают, а монахи уже выводят нараспев «Святый Боже, святый крепкий, святый безсмертный, помилуй нас!»
Не помогло. Ласка слышал истории, когда при упоминании Господа нечисть рассыпалась в прах, но слышал и другие. Например, лешего или русалку от молитвы корежит, но вовсе не развоплощает. А бабки-ведьмы хоть в церковь при желании могут войти, только колдовать там не могут.
Местные шляхтичи схватились за сабли, еще не разобрав, живые там или мертвые. Воин даже в темноте просто по силуэту отличает своих от чужих. Немцы выхватили новомодные длинные колющие мечи, а Ласка — булатную саблю, взятую с татарского мурзы.
Про оживших мертвецов говорили разное. То голову срубить, то осиновый кол в сердце, то сжечь. Скорее всего, все варианты правильные. В толпе покойников не нашлось ни одного безголового, ни одного с древком, торчащим из сердца, и ни одного обгорелого.
— Прикройте! — крикнули служивые, перевернули стол и схватились за аркебузы.
В умелых руках хватит полминуты, чтобы зарядиться и выстрелить. Ласка и немцы сразу же переместились защищать стрелков. Быстро грянули два выстрела. Один разнес покойнику голову и окончательно его упокоил. Другой мертвец принял пулю в грудь и упал, но тут же поднялся.
— В голову стреляйте! — крикнул литвин, надеясь, что у кого-то еще есть пороховое оружие.
— Дзякую! — ответил почему-то женский голос.
Ласка бросил взгляд налево. Подруга невесты вытянула руку с пистолетом и почти в упор жахнула в лоб покойнику.
— Бисова девка! — выругался толстый шляхтич, у которого над ухом прогремел выстрел.
Каких-нибудь других покойников такая боевая компания порубила бы в капусту. Но эти пришли в броне, с мечами, и, самое главное, не потеряв боевую сноровку. Мертвецы парировали, уклонялись, принимали вскользь на доспехи и контратаковали. Прямо как живые, пусть и немного медленнее. Зато они не боялись мелких ран и действовали совершенно заодно. Ласка даже подумал, что держись они так слаженно при жизни, битва при Орше бы закончилась совсем по-другому.
Живые же и устали к вечеру, и набили животы, и выпили. И за стол в доспехах никто не сел, даже из тех, кто мог везти с собой шлем и кольчугу. Пока всего двоих мертвецов Ласке и немцам удалось поразить клинками.
— Вот он я, нелюди! — крикнул Ласка, проскочил через ряд врагов и запрыгнул на стол.
Надо их раздергать, пока не задавили толпой.
К нему обернулись сразу трое, а от противоположной стены двинулись еще двое, и в свете свеч мелькнули окровавленные сабли. Купцу конец. Для мирного торговца он даже относительно долго продержался.
Ласка вертелся волчком, приковав к себе внимание пятерых. Зато стрелки выстрелили еще по разу. Первый, молодец, снова упокоил, а второй попал в голову, но с самого края и только повредил череп. Судя по состоянию покойников, черепные повреждения им не мешали.
— Заряжай, а я стреляю, — скомандовал первый стрелок.
Свадебная компания потеряла двоих, но полукругом удерживала угол, куда забились обе девушки. Жениха оттеснили во второй ряд. Он, высокий и длиннорукий с длинным клинком, уже два раза издавал воинственный клич, разбивая мертвые черепа.
Этот покойник удивительно похож фигурой на отца. И саблей машет почти как батя. Даже кольчуга на нем копия отцовской. Неужели это дед Иван, который не вернулся с войны, уйдя туда задолго до рождения внука?
— Деда! Дед Иван! — крикнул Ласка, — Иван Умной, Афанасьев сын!
Мертвый воин повернулся к нему. Истинное, крестильное имя человека имеет власть над ним в любом колдовстве и при жизни, и после смерти. Неотпетых мертвецов колдуну поднять куда легче, чем отпетых по имени, если вторых вообще возможно поднять.
Дед шагнул к внуку, ускорился и сделал выпад саблей в голову. Ласка парировал. Мертвецы били тяжело, но все-таки не так быстро, как живые. Батя мог отстегать вицей любого из своих сыновей, разрешив им защищаться любым оружием.
— Не стыдно родного внука обижать? — спросил Ласка, — Кровь от крови и плоть от плоти?
Он не ожидал ответа, но мертвец ответил.
— Стыдно.
— Изыди отсюда со товарищи, деду Иване! — наудачу приказал Ласка, — Именем Господа нашего Иисуса Христа!
Могло сработать. И истинное имя, и именем Господа. Но чего-то не хватило.
— Отдай мне саблю, — сказал дед скрипучим голосом, — Мою возьми.
— Был ты мне дед, а стал нежить страшная, — ответил Ласка, отбивая тяжелые удары, — Нитки тебе своей не отдам и от тебя ничего не возьму.
Дед ударил так, что чуть не снес внуку голову, но Ласка двигался быстрее, и дедова сабля выбила из бревенчатой стены фонтан щепок.
— Упокойся ты с миром, Христа ради!
— Упокоился бы я, когда бы не колдун.
Дед посмотрел налево, Ласка бросил взгляд туда же и обнаружил, что у выхода на кухню стоит кобзарь в своем черном балахоне. Колдовство на отведение глаз не делает человека невидимым. Его перестают замечать, но если уж заметили, надо творить знаки повторно.
Ласка увернулся от удара сплеча, схватил со стола глиняную кружку и бросил в колдуна через половину зала. Попал. Колдун матерно выругался, и его заклинания
