Шон Мур - Конан и мрачный серый бог
Напряженная тишина уплотняла воздух, поскольку ассири сделал другой шаг. Конан начал действовать, развернувшись боком и швырнув кинжал, но не в спешившегося человека. Он как долото пробил безрукавку одного из конных воинов и воткнулся до рукоятки в живот человека. Тот взвыл от боли и свалился с лошади, корчась на траве, кровь лилась из раны. Конан развернулся, вставая перед пешим ассири. Этот воин уже прыгал, действуя стремительно, ничуть не замедленный большой безрукавкой. Его тяжелое лезвие лязгало против ятагана Конана, поскольку он парировал убийственный удар киммерийца. Не тратя дыхание на боевой клич или оскорбления, он начал обманную контратаку. Конан стиснул зубы. Шемит, обладатель золотого ястреба, был умелым фехтовальщиком. Он обладал поразительной ловкостью, противостоя каждому зверскому удару Конана.
Точные движения и удары ассири показали мастерство стиля борьбы, продлевающего бой и изнуряющего врага; нападения сконцентрировались на ятагане Конана, но не на Конане непосредственно.
Киммериец, возможно, сражался бы этой манере до заката, не утомляясь.
Конечно, у Конана были более непосредственные проблемы, а именно, другой конный воин в отдалении. Осажденный варвар изменил свою тактику и начал отступать к неподвижно лежащему на спине. Фехтовальщик ассири ни замедлил, ни ускорил свое нападение. Его глаза подозрительно сузились, но он не прекратил своё стремительное, вызывающее головокружение, вращение мечом. Чем дольше он фехтовал, тем сложнее становились движения, составляющие его стиль, даже Конан не мог следовать, бесконечному ряду уступок, двойных ударов, и ответных ударов. Ятаган Конана вспыхнул в ответе, искря от мерцания стали. Движения киммерийца были просто инстинктивными; только его неизменная скорость и проворство делали его достойным мастерства ассири. — Я убью его, Вулсо! — кричал конный воин, поскольку он тяготил Конана.
— Нет, Бани! Мы захватим его живьём! — закричал шемит с ястребиным носом.
Конан, приседая, отступил назад. Он переместил свой меч в левую руку и вырвал свой окровавленный кинжал из живота упавшего ассири. Человек дергался и стонал слабо. Конь Бани приблизился головой к киммерийцу.
Ассири — наездник наклонился с седла и высоко поднял свою руку с мечом для разящего удара. Конан был вынужден метнуть кинжал против собственного обратного движения. Вены на его руке вздулись как кожаные канаты, когда рукоятка вылетала из его руки. Со смачным хлюпаньем тонкое лезвие погрузилось в глаз Бани. Столь сильной был бросок руки Конана, что наконечник кинжала ударил как кулаком через мозг и череп, чтобы выйти из затылка головы Бани. Воин свалился со своего седла и умер прежде, чем рухнул на траву. Конан перебросил свой ятаган из левой руки, выпрямляясь и осторожно перемещаясь к оставшемуся противнику.
— Кретин! — шипел Вулсо. — Мы взяли бы тебя живым.
Его глаза горели яростью.
— Так говорит собака льву, — Конан ворчал. — Вы скорее будете гореть в Аду, прежде чем захватите киммерийца.
Вулсо перешел в атаку, делая выпад расширенным лезвием, мчащимся к Конану как болт арбалета.
Конан ожидал эту тактику. Он сделал паузу в биение сердца, готовясь нанести удар, разделяющий ассири на две половины. В этот миг боль охватила его ногу. Умирающему шемиту позади него удалось вонзить свой меч в икру киммерийца. Конан споткнулся и парировал резко, но его лезвие не встретило ничего, кроме воздуха. Только резкий разворот и кручение, спасли его от ранения. Равновесие покинуло его, и он тяжело рухнул наземь под ноги Вулсо.
Набросившись на упавшего, Вулсо ногой ударил Конана в подбородок.
Пинок отбросил голову варвара назад. Меч ассири опустился к шее пораженного киммерийца. Однако он встретил сталь с лязгом, поскольку Конану удалось поднять лезвие. Он откатился и, вскакивая на ноги с жестоким криком, игнорируя меч все еще торчащий в его раненой ноге. Он бросился на Вулсо с яростью раненного тигра и отбил удар меча Вулсо, захватывая его, а другой удар пробил безрукавку, выпуская кровь в стороны.
Ассири склонился к земле и вырывал клинок из ноги Конана, вызвав новые брызги крови, и, несмотря на удар в плечо коленом киммерийца, он всё же сбил его с ног. Двое мужчин сцепились в схватке и покатились по земле, оставив свои мечи, бесполезные в рукопашном бою. Они казались не обращают внимания на кровь, которая лилась от их ран, поскольку избивали друг друга, неистовствуя от кипящего бешеного гнева. Но безрукавка Вулсо и шлем защищали его наиболее важные части от подобных молоту ударов Конана, тогда как киммериец чувствовал полное воздействие от обитых медью перчаток ассири.
Конан захватил горло Вулсо одной рукой. Шемит поднимался выше его, но киммериец согнул здоровую ногу и поднял ее, отпихивая воина в сторону. Проворный шемит пнул в раненную икру Конана и атаковал снова, направляя колено в его живот. В свою очередь Вулсо сжал горло киммерийца в смертельном захвате. Ослабленный от потери крови, полузадушенный, Конан чувствовал, что его сила оставила его. Он не мог разомкнуть руки ассири. Его руки упали на траву…, и его пальцы столкнулись с чешуйчатой разъединенной головой гадюки. Удачно, что его рука была невредима! Бульканье вырвалось из его горла, поскольку он потратил последние силы, разбивая череп змеи о рану, которая зияла в теле Вулсо. Мешочек яда гадюки порвался, наполняя внутренности ассири смертельным ядом.
Покрасневший и с красными глазами, Вулсо всё еще держал большими пальцами трахею Конана, хотя он дрожал в агонии. Несколько мгновений спустя, дикие конвульсии встряхнули тело шемита, кровавая пена закипела на губах и закапала с бороды. Его глаза закрылись, и он резко безжизненный упал вперед. Но яд свёл судорогой мускулы Вулсо. Жесткие пальцы все еще сжимали шею Конана в упорной силе смерти.
Киммериец попытался переместиться, собирая каждую каплю живучести, которая все же теплилась в его теле. Он смог только выпустить из руки голову гадюки. Конан смутно почувствовал множество приближающихся лошадей. Неужели так скоро появились другие ассири? Его это его уже не заботило. Серый туман затенил взор, и нечувствительность охватила его свинцовые члены. Даже его порванная икра прекратила пульсировать.
Прежде, чем рухнуть в темноту, Конану удалось мрачно улыбнуться. Его противник прошел первым через ворота Ада.
4. Магия смерти
Странный караван спокойно продвигался через янтарный сумрак, который свидетельствовал о приближении ночи в северной Стигийской пустыне. Богатый оттенок неба был единственной красивой вещью в пустынных дюнах, которые простирались от Гор Taйан на северо-восточной границы Стигии до Харахту, проклятому древнему городу Бога ястреба. Нормальные люди избегали этой области пустыни, поскольку между Стигией и Шемом неслись самые темные потоки большой реки Стикс. В других землях реки давали жизнь, но на протяжении широкого, черного Стикса господствовала смерть. Животные, слишком омерзительные, чтобы их назвать, плавали ниже в темных потоках; безумие и смерть господствовали в ее водянистой глади. Обитающие вдоль ее отмелей мерзкие и жадные крокодилы, достаточно большие, чтобы заглотить целого человека, змеи всех размеров, чьи укусы приносили лихорадку и болезнь, и любой вид рептилий, скользящих или ползающих, шакалы и отвратительные птицы скрывались поблизости, охотясь на слабых, больных. Все они несли смерть.
