Роберт Говард - Остров чёрных демонов
Санча, сжавшись в комочек в проходе, была оглушена и напугана до потери сознания. Глазам ее предстал водоворот кровавого хаоса, где сверкали мечи, мелькали когтистые черные руки, появлялись и исчезали искаженные болью и злобой лица, и тела противников, в крайнем напряжении, сталкивались, налетали друг на друга, расходились и кружили в безумном дьявольском танце.
Отдельные детали врезались в память, подобные наброскам, сделанным черной тушью на багровом фоне. Она видела, как зингарский моряк, ослепленный лохмотьями кожи, свисавшими у него со лба на глаза, с трудом держась на подгибающихся ногах, вонзил меч по самую рукоять в черный живот. Она отчетливо слышала рык флибустьера, когда тот нанес удар, видела, как закатились в агонии янтарные глаза раненого, когда хлынула кровь и внутренности вывалились из раны. Умирающий схватился за клинок обеими руками, и пират вслепую пытался вырвать меч; как вдруг черная рука обхватила зингарца за шею, и черное колено нанесло ему мощный удар в поясницу. Голова его запрокинулась назад под каким-то странным углом, и громкий хруст, точно сломалась толстая ветка, донесся до ушей девушки, на миг заглушив шум битвы. Черный гигант отшвырнул тело жертвы на землю — и в этот миг луч голубого света полыхнул над его плечами сзади, слева направо. Он пошатнулся, голова упала на грудь, а затем, словно чудовищный круглый камень, покатилась по траве.
Санче сделалось дурно. Она закашлялась, чувствуя, что ее вот-вот стошнит. Ей хотелось развернуться и бежать, прочь от ужасного зрелища, но ноги отказывались служить ей. Она даже не могла заставить себя закрыть глаза. Против воли, она даже распахнула их еще шире. Преисполненная отвращения, возмущенная до глубины души, девушка, однако, не могла забыть пагубного возбуждения.
Возбуждения, охватывавшего ее каждый раз при виде крови. Но этот бой не был похож на те, что доводилось ей видеть ранее, будь то во время налетов на прибрежные селения или в морских сражениях. И туг она увидела Конана.
Между киммерийцем и остальными пиратами была основная масса черных, и ему приходилось биться в одиночку. Как он ни сопротивлялся, но волна черных тел накрыла его и потащила вниз. Гигантам не составило бы труда расправиться с ним, но в последний миг варвару удалось увлечь за собой одного из черных, и теперь тело собрата мешало противникам Конана добраться до него. Они пинали и рвали когтями своего же товарища, силясь оторвать его от киммерийца, но тот в отчаянии впился черному в глотку зубами и из последних сил держался за свой живой щит.
Новая атака зингарцев заставила черных ослабить хватку, и Конан сумел, отшвырнув прочь труп гиганта, подняться на ноги. Он восстал, точно из мертвых, залитый кровью и грозный, как сам бог войны. Гиганты, высившиеся над ним, подобно огромным черным теням, тянулись к варвару когтями, разрывали воздух чудовищными ударами. Но он был недосягаем для них, словно обезумевшая от ярости пантера, и каждый взмах его меча сопровождался потоками крови. Ран, полученных им в бою, хватило бы, чтобы лишить жизни троих обычных воинов, но звериная живучесть варвара казалась безмерной.
Его боевой клич вознесся над шумом побоища, и оглушенные, растерянные зингарцы воспряли духом и удвоили усилия, пока треск вспарываемой плоти и хруст ломающихся костей не заглушил крики боли и гнева.
Черные дрогнули и устремились к выходу, и Санча, завидев их, с истошным воплем бросилась прочь. В узком проходе гиганты застряли, и обезумевшие от предвкушения близкой победы зингарцы принялись рубить и колоть их в спину. И когда уцелевшие сумели наконец вырваться из арки, оставляя за собой горы трупов, они в панике разбежались в стороны.
Сражение превратилось в погоню. По заросшим травой дворам, по сверкающим лестницам, по покатым крышам фантастических башен гиганты спасались бегством, истекая кровью на каждом шагу, а за ними неслись безжалостные преследователи. Загнанные в угол, некоторые встречали пиратов лицом к лицу, и тогда вновь лилась кровь и гибли люди. Но конец был всегда один — окровавленные черные тела оседали на траву, падали, корчась и извиваясь, с крыш и парапетов.
Санча укрылась во дворе с колодцем pi там сжалась в комочек у стены, не смея поднять головы от страха. Какое-то время здесь было тихо. Затем снаружи донеслись воинственные возгласы зингарцев, послышался топот, и из прохода выбежал окровавленный гигант с обручем на лбу. Приземистый пират настигал его, и у самого бортика заводи черный обернулся. В руках у него был меч, оброненный, должно быть, кем-то из матросов, и когда зингарец ринулся на него, гигант нанес удар незнакомым ему оружием. Флибустьер рухнул наземь с расколотым черепом, но удар был нанесен столь неловко, что клинок сломался в руках последнего из черных.
Швырнув рукоять меча в стоявшие на каменном выступе фигурки, тот метнулся к колодцу, с лицом, искаженным ненавистью. Конан, растолкав сгрудившихся в проходе моряков, прорвался во двор и бросился вперед, взрывая ногами дерн.
И вдруг гигант широко раскинул руки, и с губ его сорвался нечеловеческий вопль — единственный крик, что издал кто-либо из черных за все время битвы. Голос, полный бешеной ненависти, вознесся к небесам, точно глас, взывающий из преисподней. При звуке его зингарцы застыли в растерянности. Но Конана было не остановить. Безмолвно, не ведая страха, устремился он к фигуре, застывшей на краю колодца.
Но в тот миг, когда меч его взмыл в воздух, готовый нанести последний удар, черный вдруг развернулся и прыгнул вверх. На какой-то миг он точно застыл над поверхностью пруда, затем сама земля содрогнулась у людей под ногами, и зеленые воды ринулись навстречу черному, охватив его вулканическим извержением.
Конан застыл на самом краю колодца, едва удержавшись, чтобы не упасть, а затем отскочил назад, отталкивая зингарцев прочь. Зеленый колодец превратился в гейзер, вода с оглушительным ревом поднималась все выше и выше, расцветая огромной короной изумрудной пены.
Конан подталкивал моряков к выходу, гнал их вперед, точно стадо испуганных овец, плашмя колотил мечом по спинам, ибо рев воды как будто лишил их рассудка. Заметив, что Санча стоит, остолбенев, у стены, расширенными от ужаса глазами уставившись на зеленый водяной столп, варвар окликнул ее, и его вопль заглушил на миг грохот воды, вырвав ее из оцепенения. Девушка устремилась к нему навстречу, киммериец поймал ее и, стиснув в объятиях, устремился к выходу.
Во дворе, что выходил во внешний мир, собрались уцелевшие матросы. Усталые, израненные, все в крови, они стояли, тупо взирая на неимоверной высоты зеленый столп, вознесшийся над стеной, до синего купола небес. Поверхность его была испещрена белыми прожилками, диаметр пенной короны в три раза превышал основание. Казалось, в любую минуту он может взорваться и потоками обрушиться вниз, однако столп все продолжал расти.
