Сергей Фомичев - Пророчество Предславы
Калика был человеком больших способностей и редкого по проницательности ума. Не напрасно многие посвященные люди считали его тайным правителем новгородских земель.
Он писал об извечных спорах с Москвой да о своём бывшем воспитаннике — Михаиле Микулинском. Большие надежды возлагал архиепископ на внука тверского великомученика. Он приготовил московским князьям сильного соперника, о чём не без гордости и сообщал другу-чародею. Больше ничего примечательного в письме не содержалось. В общем, старый священник вовсю занимался своим излюбленным делом, а именно плёл интриги.
Сокол убрал письма в ларец, а тот спрятал в тайник
Затем вытащил змеевик.
Сидя за столом, он задумчиво вертел его перед собой. От подарочка колдуна до сих пор исходила неведомая мощь, вернее какое-то отражение той силы, что вошла и растворилась в чародее. Сама по себе сила его не страшила. Смущала неизвестная её природа. Чародей не любил нерешённых загадок, от которых неизменно проистекали какие-нибудь неприятности, вроде неурожая или великих завоеваний. Но и проникнуть в тайну змеевика с наскока, ему не удалось.
— Полагаю, тебе тоже нечего сказать… — спросил Сокол у пса, лежащего на своём привычном месте.
Пёс фыркнул, словно лошадь, и лизнул собственный нос.
— Я так и думал, — вздохнул чародей. — Пожалуй, стоит наведаться к Мене.
Сказав это, он тут же нахмурился. В последнее время, каждая его поездка к молодой ведунье неизбежна влекла за собой опасные приключения. Девушка, конечно, здесь ни при чём. Просто нужда, приводящая к ней чародея, всегда имела серьёзные корни.
Казалось бы, что может таиться в змеевике страшного, если Сокол не поддался чуждой силе в самый опасный миг, когда упокаивал Вихря. Ан нет! Раз он решил ехать к Мене, то будьте спокойны — приключения не заставят себя ждать.
* * *Впервые он ввязывался в новое дело один. Молодые друзья спешили жить, и с приходом весны разбежались из глухого лесного угла. Рыжий с вурдами промышлял где-то под Владимиром. Тарко пропадал в Муроме…
А старый князь уже отходил потихоньку от дел, и беспокоить его лишь смутными намёками Соколу не хотелось.
Впрочем, заскочить на княжеский двор всё равно пришлось. Для поездки в Елатьму нужна была лошадь. Своих чародей не держал, а одолжить, не вызывая лишних расспросов, ни у кого, кроме князя, не мог.
Ук же никогда не отказывал в помощи. И вопросов не задавал. Надо, значит надо. Сочтёт чародей дело важным, сам расскажет.
— Бери любую, — сказал князь и уточнил только. — Какой дорогой поедешь?
— В Елатьму мне нужно, — объяснил Сокол. — Туда и обратно. Надеюсь, за день управиться.
— Тогда смени лошадь в Полутино, — посоветовал Ук. — Тамошний конюх тебя знает. Заартачится, сошлись на меня.
Ук нахмурился.
— Не знаю, что за напасть случилась, да и знать не хочу. Но удачи тебе, чародей!
Вот и весь разговор. Поблагодарив князя, Сокол отправился в конюшню.
Тридцать вёрст хорошей дороги с мощёными спусками и подъёмами, с конной подставой в Полутино, заняли у него ровно полдня. На добрых княжеских конях одно удовольствие с ветерком прокатиться. Единственное чего он опасался, так это что девушки не окажется дома.
Но опасался зря. Мена вышла, едва заслышав под окнами ржание.
— Заходи, — улыбнулась ведунья. — Рада видеть тебя. Отдохни с дороги.
— Отдыхать не стану, извини, — отмахнулся Сокол. — Я ненадолго. К вечеру надеюсь вернуться.
— Опять по делу? — усмехнулась Мена. — Нет бы хоть разок просто так заглянул, без спешки твоей всегдашней. Я бы уж нашла, чем тебя угостить, чародей. Уж, поверь, не обидела бы.
— По делу, — согласился тот, пригибаясь в дверях. — Если ты не поможешь, то и не знаю к кому обращаться.
Мена хмыкнула.
— Ты уж не прибедняйся. Сильнее тебя чародея не сыщешь. Меньше бы в молодости по бабам бегал так, глядишь, и вовсе в боги бы вышел.
— Богом мне быть без надобности, — буркнул Сокол. — Хлопотное это дело. А что касаемо силы, то я ведь не всемогущ — умею всего понемногу. Но знаю, в каком случае и к кому можно обратиться за помощью. Так что не откажи.
— Тебе не откажу. Ни в чём не откажу, — завораживающе улыбнулась Мена, явно имея в виду не только просьбу, хотя чародей годился ей, в лучшем случае, в деды. — Опять разыскать кого требуется?
— Нет, — Сокол вытащил змеевик. — Можешь сказать про вещь эту что-нибудь? Покоя она мне не даёт, чувствую за ней опасность какую-то, а что за беда — не ведаю.
Мена осторожно вязла змеевик и долго рассматривала, поворачивая то так, то эдак. Затем вернула и произнесла не слишком уверенно:
— Работа старая, славянская. Думаю, в Рязани змеевик сделан. Только вряд ли найдёшь теперь потомков того мастера. Нет больше Рязани, и мастеров её великих больше нет. Если только в степи кого сыщешь. А силу, извини, я не чувствую вовсе. Не мне эта вещь предназначена, потому и не отзывается. Лишь отблеск смутный коснулся, но понять что к чему не по моим способностям.
Гость закусил губу. От Мены он надеялся узнать больше.
— Дал его мне колдун умирающий, — уточнил он. — Вихрем назвался.
— Вихрь? — девушка прищурилась. — Помер, значит, старик?
Сокол кивнул.
— Вихрь Чёрному Богу был посвящен, ему служил. В этих местах не знаю я больше чернобоговых слуг. Может в вечерней стороне кого найти можно. Хотя не думаю. Старых богов теперь мало почитают. Перуна разве только, да Сварога с Велесом.
Чародей задумался.
Вот еще напасть — Чернобог. Это имя совершенно сбило его с толку. Сокол не верил в Чернобога. Не в том смысле не верил, что не поклонялся и не почитал. Чёрного бога мало кто почитает. А в том смысле, что совершенно отрицал его существование, считал все россказни такого рода чистым вымыслом или на худой конец искажённым преданием. Сокол немало знал про богов и местных, и чужих. Знал не понаслышке — приходилось и сталкиваться на неведомых дорожках. Ну не значилось среди них никакого Чернобога. С другой стороны, и вихрева сила была необычной, незнакомой. Так что появилось теперь над чем поразмыслить.
— За помощь спасибо, — протянув руку, чародей провёл ладонью по волосам девушки. — Что до остального, то не те уже мои годы. Так что прощай.
Он вышел из дома и лихо, как бы опровергая свою речь про годы, вспрыгнул в седло.
Москва. Две недели спустя.
После краха изящной затеи с захватом Муромского княжества и неудачи Серой Орды в диких Мещёрских лесах, власть викария пошатнулась. Нет, никто из владык, или, тем более, подчинённых, не почувствовал этого, но Алексию хватило собственных ощущений. Только их он всегда и считал единственным верным мерилом.