Шон Мур - Конан идет по следу
Вальтреско!.. Вот кто сможет воплотить его мечту в жизнь. Уж он-то не потерпит «случайных» наскоков на границы Бритунии, которые все чаще совершали соседние державы. Не-ет, он соберет достойное ополчение и отодвинет западную границу за Желтую реку. А восточную – далеко в Коринфию!
Король Вальтреско!..
Вот с кем для народа Бритунии начнется новая эра. Эра империи. Предел которой положит только великий Западный Океан!..
Ламици уже воочию видел сверкающие города, а над ними – гордо реющие в небе знамена Бритунийской Империи…
Вот уже много месяцев евнух строил всевозможные планы, обдумывая, как бы свергнуть ненавистного козопаса. С тем же успехом можно было доставать луну с неба. Короля день и ночь охраняли свирепые, беспредельно преданные ему кезанкийские горцы. Каждый из которых почитал величайшей честью умереть, защищая Эльдрана. Их мечи были острей острого, их бдительность ничто не могло притупить….
В довершение всех бед какой-то безмозглый, но жаждущий власти барон из юго-западной Бритунии совсем недавно нанял убийцу и поручил ему отравить короля, Увы, дурацкий план вельможи пошел прахом, и возмущенный народ спалил заговорщика живьем в его собственном замке. Схваченному убийце отрубили голову – обычная казнь за государственное преступление. Король сделался подозрителен, и теперь даже наиболее опытный наемный убийца не мог гарантировать успеха. А рисковать Ламици не мог. Случись королю заподозрить его, и последним, что он в своей жизни увидит, станет отточенное лезвие палаческого топора. Евнух с жаром молился богам, упрашивая их помочь…
И вот поздним вечером три недели назад его страстные молитвы наконец были услышаны. Он отправился за покупками в город, и на улице его окликнула некая молодая женщина, откуда-то знавшая его имя. Она попросту вышла из какого-то ничем не примечательного переулка и заговорила с ним, назвавшись Азорой. Помнится, на ней был бурый бесформенный плащ, доходивший до щиколоток, а на руках – тонкие кожаные перчатки. На голову был наброшен капюшон, не дававший рассмотреть ни лба, ни волос. Он вообще сперва заметил только глаза: они багрово светились в вечерних сумерках, словно рубины при факельном свете. Он удивленно сморгнул и посмотрел снова: нет, глаза у женщины были самые обыкновенные, карие. Она сказала ему, откуда она родом, но теперь он почему-то не мог припомнить названия места. И вообще вся эта встреча прошла для него точно во сне. Он запомнил немногое, только сохранил впечатление, что длилась встреча долго. Наверное, несколько часов.
Почему-то (а в самом деле, почему? Вспомнить бы причину!) он последовал за Азорой в безлюдную старую часть города, которую ему никогда прежде не доводилось посещать. Там стояли сооружения незапамятной древности; они были гораздо старше города, разросшегося вокруг. Суеверный народ обходил развалины стороной. Их давно объявили запретными, и городская стража зорко следила за тем, чтобы туда не совались ни бродяги, ни любопытные. Но в тот вечер Ламици с Азорой незамеченными миновали патруль. Стражники смотрели куда-то сквозь них, точно они были пустым местом. Ламици было очень не по себе, однако он шел.
Азора провела его в полуразвалившееся старое здание. Без сомнения, здесь когда-то был храм – аскетически простой, без украшений и какой-либо обстановки. Азора произнесла несколько слов, и тяжелый каменный блок у дальней стены стал поворачиваться, открывая проход в извилистый коридор. Ламици сразу поразил резкий контраст между роскошным убранством коридора и скудостью внешнего покоя. Серый каменный пол здесь покрывали пышные ковры цвета запекшейся крови, а на стенах виднелись более чем странные факелы. Они горели ровным зеленым огнем и совсем не давали дыма. Ламици проследовал за Азорой к двойным бронзовым дверям высотой почти в два его роста. Деревянные ручки, покрытые невиданной резьбой, соединял увесистый замок. По слову Азоры замок открылся, и двери разошлись, как если бы изнутри их распахнул невидимый великан…
…И евнуха окатила волна невыносимого смрада, хлынувшего из-за двери. Желудок Ламици едва не вывернулся наизнанку прямо перед порогом, так разило из-за дверей смертью и разложением. Ему захотелось бежать, немедленно бежать прочь… Он не побежал, потому что более не был хозяином себе самому. Он вошел следом за Азорой во тьму, лежавшую за порогом. Странная женщина зажгла несколько дюжин свечей, расположенных ровным рядом вокруг массивного предмета, занимавшего середину чертога. Когда глаза Ламици привыкли к сумрачному полусвету, он рассмотрел, что таинственный предмет был алтарем и что он-то и являлся источником омерзительной вони. Щурясь, он попытался разобрать непонятные символы, высеченные на его поверхности, но тут Азора повернулась к нему и заговорила.
– Я знаю, евнух, кто ты такой и чего ты желаешь, – сказала она. Ее прекрасный, полнозвучный голос отдавался под сводами неестественным эхом. – Я знаю все это, ибо я – жрица мутари высокого посвящения. Я привела тебя сюда, ибо ты можешь доставить мне нечто такое, в чем я нуждаюсь. Если ты это сделаешь, я употреблю свое могущество для свержения нынешнего короля и замены его другим, по твоему выбору.
– Ты в самом деле настолько могущественна?.. – изумленно спросил он и сразу пожалел о вырвавшихся словах. И поспешно спросил: – Как… как же я могу послужить тебе?..
– Король тебе доверяет, – ответила мутари. – Ты имеешь свободный доступ во дворец. Более того, король поручил тебе заниматься образованием его дочери. Я дам тебе мазь: если втереть ее в кожу женщины, она крепко заснет. Коснись этой мазью тела принцессы. Когда ока заснет, ты доставишь ее сюда ко мне.
– Но если меня увидят?.. И почему ты, при твоей волшебной силе, не…
– Не сделаю этого сама? – перебила она. – Дело в том, что от женщины невозможно скрыть мое истинное лицо. К сожалению, природа мутари накладывает некоторые ограничения.
– Твое… как ты сказала? Твое истинное лицо?.. – пробормотал он потрясение.
Вот тогда-то это и произошло. Она откинула капюшон и стащила с рук перчатки. А потом улыбнулась, показывая ряды угольно-черных зубов. Еще Ламици понял, что первое впечатление было верным: ее глаза действительно светились, прямо полыхали оранжево-алым, как горячее железо, только что вынутое из горна. Ногти жрицы тоже оказались черными как сажа. Это при том, что кожа у нее была нежнейшей белизны…
Евнух навсегда запомнил охвативший его ужас. Он едва не обмочился тогда, словно перепуганный младенец.
– Теперь ты знаешь, евнух, что я такое, – говорила между тем жрица. – Никто не должен видеть меня. Жрецы Митры – исконные враги мутари, а мне некогда тратить на них время. Знай еще: дела этой страны меня не касаются. Мне все равно, кто станет пасти стада двуногих овец. Меня заботят совсем другие дела, которых ты, с твоим убогим человеческим рассудком, не поймешь все равно. Все, что ты должен сделать, – это доставить мне девушку. Целую и невредимую. Долго, очень долго ждала я такой возможности… Белокожая, золотоволосая девственница, дочь короля, правящего этим городом! Так написано, и пророчество не обмануло!..
