Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук
— Я не помогал вам с сагуро, — прошипел Арлинг сквозь зубы.
— Ладно уж, — вздохнул император. — Стоит признать, что политик из тебя никакой. Твой Сейфуллах и то в нашем деле соображает лучше. Вот скажи, какого дьявола ты отдал арваксам половину нашего государства? Я вмешиваться, конечно, не стал, но, право, оторопел. Надо же быть таким дураком. Неужели ни капельки любви к родине не осталось?
— Не половину, — спорить было глупо, но ложь цепляла. — Восточные земли, которые им раньше принадлежали.
— Вот именно — «раньше». Что ж, будет работать с тем, что имеется. Мне просто интересно, что бы ты сделал в этой ситуации, стань ты на самом деле императором. Половина земель находится у арваксов, вторую половину забирают агодийцы, а они ее заберут, потому что наш флот застрял у арвакских островов и сюда доберется не скоро. Твои действия, герой. Солукрай тут точно не поможет — ни черный, ни белый, ни разноцветный.
На этот раз Арлинг воспользовался советом Нехебкая и замолчал.
— Эх, от ворона не родится сокол, — протянул Седрик с разочарованием. — Ты даже уровня отца достигнуть не можешь. Но, поверь, другие вассханы были еще хуже.
Между тем агодийские корабли стали выстраиваться в линию для атаки.
— Обстреливать город собираются, — довольно пояснил император. — Думают, что выбрали идеальный момент. Столица в раздрае, бунтовщики штурмуют дворец, а флот застрял на севере. Тигр увел наши последние фрегаты в другую гавань, оставив нас со стороны моря абсолютно голыми. На самом деле, я бы на месте противника насторожился при виде слишком легкой добычи. А эти, как ты, ничего не видят.
То, что у Седрика в рукаве имелся туз, не было сомнений, но выкладывать решающую карту он не спешил. Император веселился, отмечая свой праздник, и в какой-то момент Регарди показалось, что старик притворяется, лишь маскируя безумие.
Первые снаряды полетели в город, и Арлинг подумал, что присутствует при, действительно, историческом событии. Враги не стояли под стенами столицы уже лет двести. Что творилось на улицах Согдианы, видно не было, но он чувствовал боль, страх и панику, которые, возможно, были лишь отражением его собственных чувств.
— Пусть постреляют, — улыбался Седрик. — Эти негодники повесили моего нового Канцлера, а хорошие кадры сегодня найти трудно. Впрочем, долго разрушать город тоже им не позволим. Следи за моей рукой.
Арлинг давно превратился во внимание, потому что на море творилось что-то невообразимое. Император театрально вытянул руку и направил указательный палец вниз. Регарди сглотнул, потому что страхи воплощались наяву, и даже если бы он разбудил свой черный солукрай, справиться с таким обилием гремеров, которыми буквально вспенилось море, вряд ли вышло. Медальон Видящей в последний раз блеснул искрой и потух, сдавшись первым.
— Мои котики затаились на дне, ждали, — хихикнул Седрик. — А теперь представь, что думают твои друзья при таком зрелище. Лучше бы нас бомбили агодийцы! Ведь мы следующие!
Император схватился за голову и взъерошил волосы, изображая сверхъестественный ужас, а Регарди снова усомнился в трезвости его рассудка. Впрочем, он уже знал, что произойдет дальше, и хотя готовился к этому, почувствовал ком, подступающий к горлу.
Воспользовавшись тем, что Седрик отпустил его руку и в восторге высунулся из окна, наблюдая, как гремеры крошат агодийские корабли в щепки, Арлинг подошел к финиковой пальме, одиноко растущей в императорском саду, и прислонился к ней лбом, готовясь к самой трудной части черной септории. Кровавый след, оставшийся вокруг его пальца после Святого Боя, горел и пульсировал — на сцене появлялась Магда.
Император дождался, когда первые гремеры доплыли до Согдианы и приступили к резне на улицах города. Древним тварям было все равно, кого жрать — агодийцев, драганов, кучеяров… И лишь когда крики достигли высокой башни, где Седрик отмечал свое столетие с единственным приглашенным гостем, император посчитал нужным позвать ту, ради которой все это затевалось.
Салуаддин всплыла из моря величественно и грациозно, а ее огромное тело было похоже на остров, о крутые берега которого бились останки агодийского флота. Арлинг же видел Магду, которая незаметно вошла в зал и присела на краешек трона, грустно ему улыбаясь. Она была в черном платье, с темной вуалью, скрывающей глаза. Фадуна плакала, и Регарди не мог ее утешить, потому что он уже сделал свой выбор. Тот, о котором она просила его сама. И хотя труднее решения Регарди в жизни не делал, слово Магды стало смыслом, верой и надеждой. Больше у него ничего не осталось.
— Твоя последняя сагуро, — хитро улыбнулся Седрик. — Нехебкай тебе солгал. Он выпустил тех четверых не случайно, а ради нее — ради пятой. Это была трудная игра. Когда Магда захватила нашу Салуаддин, мы не сразу поняли, что именно произошло. Кстати, я оценил ту шутку с козлами, которыми вы набили фальшивую оболочку. Но время шло, надо было что-то делать. Нам повезло, что древняя Салуаддин так ненавидела Нехебкая. Если бы не змей, спрятавшийся в тебе, Магде бы удалось увести мою богиню за Гургаран, где я никогда бы ее не нашел. Но все сложилось удачно. Ты шел ко мне, Салуаддин ползла за тобой, наша встреча была неизбежна. И тут твой друг Нехебкай поступил по-змеиному, укусив, действительно, подло. Открыл двери для сагуро, и пока я тратил силы, закрывая врата, в наш мир попали четверо возрожденных, которые стали удивительно сильны. Эх, как же ты не догадался. Это ведь они защищали от меня свою сестру Магду. Если бы ты их не убил, я бы не смог захватить негодяйку Фадуну. Но ты так сильно хотел встретить меня живым и в здравии, что сделал за нас с Тигром всю черную работу — убил сагуро. И свою Магду тоже. Без поддержки своих друзей Магда сопротивлялась недолго. Я уничтожил ее, раздавил, как Тигр когда-то раздавил Махди. Оставил ее образ тебе на прощание. Вон она, сидит на моем троне, рыдает. А что ей еще остается делать?
Салуаддин запела, и гремеры, оставив город и остатки кораблей, поползли обратно в воду, повинуясь приказу главной, которая теперь подчинялась императору. План древних, кажется, осуществился.
— Как думаешь, куда отправим их дальше? — спросил император, с любовью разглядывая послушных гремеров, замерших там, где их застала песня Салуаддин. — Может, к арваксам? Пожалуй, туда. Начнем разгребать последствия твоих необдуманных решений. Также отправим пару десятков и в Сикта-Иат. Кстати, хочу вернуть городу прежнее название Балидет, что думаешь? Впрочем, это неважно. У нас ведь договор с Шибаном, договоренность надо соблюдать. К тому же через месяц
