Вадим Панов - Кардонийская петля

– То есть Кардония достанется не Компании, а корпорациям Ожерелья, – подвела грустный итог девушка. – В чём разница? Для чего погибло столько людей?

– Разница в том, – жёстко произнёс маршал, – что твой отец попытался остаться свободным. У него не получилось, но он попытался. И никто не смеет его обвинять.

– Я не обвиняю, – смутилась Кира.

– Я знаю, – кивнул старик и выразительно посмотрел на часы.

Разговор закончился. Они поднялись с дивана, Тиурмачин поцеловал девушку в щёку и проводил до дверей.

– Всё будет хорошо.

– В это нужно верить?

– В это всегда нужно верить.

Возникший в проёме адъютант галантно посторонился, но не удержался, «изнасиловал» девушку взглядом. Как, впрочем, и все остальные военные, встретившиеся ей по пути к маршальскому кабинету. Кира заявилась в штаб Эрсийского корпуса в ярко-красном платье, выгодно подчеркивающем её прекрасную фигуру. Платье, мягко говоря, не соответствовало обстоятельствам, но в последнее время девушке нравилась дерзкая, броская одежда, резко контрастирующая с царящим в душе мраком. Контрастирующая, но не разгоняющая.

– До свидания, дядя Гектор.

– До свидания, Кира.

Адъютант же, убедившись, что девушка покинула приёмную, вошёл в кабинет, закрыл за собой дверь и мгновенно услышал резкое:

– Узнал подробности?

– Допрос поваров и кухонного персонала ничего не дал…

Офицер ещё договаривал последнее слово, а маршал уже выплюнул второй вопрос:

– Что полиция?

– Расследование бурлит, но все возможные преступники отрицают свою вину. Полагаю, дело заглохнет.

– Понятно.

Тиурмачин угрюмо кивнул, показав, что принесённые адъютантом вести его не обрадовали. Однако самую плохую новость молодой офицер, как выяснилось, приготовил «на десерт»:

– Врач сказал, что, судя по внешним признакам, преступники использовали «рэчмольскую отраву».

«Проклятье!»

Известнейший адигенский яд не мог появиться в деле просто так. Это был знак, вызов, брошенная перчатка… Нет. Пока только знак. А то и вовсе выстрел наугад. У Помпилио нет доказательств, ни одного свидетельства того, что именно Винчер Дагомаро нанял Огнедела, а он, маршал Гектор Тиурмачин, знал об этом и не помешал замыслу консула. Не спас Лилиан дер Саандер от ужасной смерти. Доказательств нет, но Помпилио терпелив, он будет ждать столько, сколько потребуется. Он всегда будет рядом, и потому необходимо покончить с этим раз и навсегда.

«Прости, старый друг, но ты не оставляешь мне выбора…»

Старик вернулся в кресло и мрачно посмотрел на адъютанта:

– Обер-шармейстер Крачин явился?

– Ожидает в приёмной.

– Пусть войдёт.

«Зачем?»

Приказ явиться к маршалу Аксель получил вечером и не испытал ничего, кроме лёгкого удивления. Ну да, подал прошение об отставке, так ведь объяснил причину: хочет остаться на Кардонии, чтобы здесь защищать Эрси. С его точки зрения, поступок логичный, но не всем сослуживцам понятный. Неужели Тиурмачин хочет лично просить его остаться в армии?

«Бред!»

Манией величия Крачин не страдал и прекрасно понимал, что толковых обер-шармейстеров в маршальской армии предостаточно. И то, что конкретно этот обер-шармейстер был ещё и бамбальеро, ничего не меняло: армия сильна организацией, а не героями.

«Так зачем нужна встреча?»

– Хочу понять, почему ты решил остаться. – Вопрос от Акселя, разумеется, не прозвучал, но Тиурмачин решил сразу расставить точки над «i» и ответил на невысказанное, едва Крачин опустился в кресло. – Что случилось?

– Когда нас перебрасывали на Кардонию, то сказали, что здесь проходит линия противостояния с Компанией, – осторожно произнёс Аксель, теребя в руках фуражку. – Я убедился в истинности этих слов и именно поэтому подал прошение. Я хочу защищать Эрси на другой планете.

– Один?

– Вместе с ушерцами.

– Слышал, ты крепко сдружился с некоторыми из них, – медленно произнёс Тиурмачин, испытующе глядя на офицера.

– Это запрещено?

Прозвучало грубовато, однако маршал ответил сдержанной улыбкой:

– Перестань дергаться, Аксель. Я понимаю, ты не в своей тарелке, ты смущён происходящим, пытаешься сообразить, во что выльется наш разговор, и потому срываешься. Успокойся и задай вопрос, который у тебя на уме.

«Приказано говорить искренне? Хорошо, буду искренним, только потом не обижайтесь».

– Почему вы наводили обо мне справки, синьор маршал?

– Ты оказался единственным обер-шармейстером моей армии, который уберёг подразделение в Межозёрье, – серьёзно ответил старик. – Ты вывел ребят и несколько тысяч ушерцев из окружения, ты прорвался через фронт и стал легендой. Ты – герой, а я, знаешь ли, слежу за своими героями. Обер-шармейстеров много. Героев – мало.

«Армия сильна организацией, а не героями!» Аксиома не желала исчезать даже под напором лести. От искренних слов, идущих из уст самого Тиурмачина, становилось тепло, но Крачин сумел сохранить хладнокровие. Он хорошо знал, что добряки маршалами не становятся, во всяком случае – не на Эрси, – и с опаской ждал продолжения.

– Благодарю, – промямлил Аксель.

Ничего более умного в голову не пришло.

– А твоё прошение показывает, что ты не только герой, но и патриот, каких поискать.

– Я…

Маршал поднял указательный палец, приказывая помолчать, и продолжил:

– К сожалению, даже у меня не всегда получается действовать правильно. Я понимаю… Все маршалы понимают, что фронт здесь, на Кардонии, что если Компания возьмёт Ушер, она придёт на Эрси. И тогда, в самом лучшем случае, мы превратимся в подобие Менсалы.

– Не хотелось бы, – не сдержался Аксель.

– Согласен, – плавно продолжил Тиурмачин. – Но сейчас, увы, приходится выбирать меньшее из двух зол. Положение Ушера, увы, безнадёжно, и нам следует беречь силы для грядущей войны. К тому же активизировались повстанцы…

– Я понимаю.

– А я понимаю, почему ты решил остаться. Друзья, долг… Эта война стала для тебя личной.

– Так точно, синьор маршал.

– К тому же ты одинок, не так ли? – Тиурмачин взял со стола лист и сделал вид, что просматривает документ. – Нет жены, нет детей. На Эрси тебя никто не ждёт.

– Кроме племянников, – криво улыбнулся Крачин.

Он сам не понял почему, но смена темы ему не понравилась ещё больше, чем лесть. Аксель почувствовал подвох… Нет – даже опасность, и его нервы натянулись до предела.

– Для племянников ты наверняка герой, образец для подражания? – продолжил маршал.

– Есть такое дело.

– Показываешь им награды, рассказываешь о сражениях?