Иван Белов - Ненависть
Глава 17
К полудню третьего дня, за кромкой леса, показались величественные башни и небоскребы Первоуральска, весело сверкая океаном стекла и переливами рекламных огней. Город греха, запретных удовольствий, ресторанов и казино, где усталого путника ждут мягкая постель, изысканная еда и прекрасные женщины…
Ага, мечтай больше, — Руди слабенько улыбнулся. Первоуральск выплыл из солнечной дымки все тем же куском засохшего, расплывшегося, засиженного мухами дерьма.
Обратный путь обошелся без приключений. Неприметными звериными тропами, старыми лесными дорогами, глухими ущельями, маленький отряд вышел к исходной точке веселого путешествия. Спасибо Коту, без него остался бы гнить в развалинах Свердловска. Одному, с раненным на руках, верная смерть. А бросить Стрелка…, нет, точно не смог бы. Можно конечно, но дальше куда, тыкаться слепым котенком и пойти на корм Фоме и прочим придуркам? Незавидная перспектива.
Стрелок в сознание пришел всего пару раз. Нес бессвязный бред на своем языке, переходя на немецкий, требовал спасти книги. Руди не узнавал, порываясь встать и куда-то идти. Красавчик поил раненого травяным настоем, жутко вонючим и черным как кофе, от которого Стрелок впадал в тяжелое, горячечное беспамятство. Раны воспалились несмотря на частые перевязки, температура держалась стабильно высокая, лицо почернело и исхудало, губы запеклись коркой и белым налетом. Чудом дотащили живым.
До окраины осталось метров двести, Кот остановился на краю заросшего крапивой овражка и сообщил:
— На этом наши пути расходятся. Дуй в город, ищи повозку. Одна нога здесь другая там, мы неуютно чувствуем себя рядом с этим гадюшником. Прощаемся сейчас, увидим тебя с каретой, сразу же свалим.
— Мы еще встретимся? — затаил дыхание Руди. Так здорого, когда все решают и делают за тебя. А теперь все самому. Так закончилось детство. В двадцать-то лет.
— Надеюсь нет, — хмыкнул Кот. — От тебя один геморрой.
— Не очень-то и хотелось, — обиженно засопел Рудольф.
— Ты придешь ко мне еще до весны, — подмигнул Котяра. — Ставлю последние неношенные рейтузы.
— Уверен?
— Мертвые земли не отпускают заблудшие души. Скоро ты будешь дома, прежняя рутина войдет в колею. Круговорот серости и скуки, вгоняющий в гроб. Но однажды ты услышишь тихий голос в своей голове. Он велит тебе собираться в дорогу. Жизнь превратится в ад. Убогая квартирка станет душной и тесной. Приятели превратятся в кучку придурков, охочих до шлюх и вина. Прежние радости начнут вызывать тошноту. Ты начнешь подолгу стоять у окна и смотреть на восток, где хмурится и шумит притаившаяся тайга. Потеряешь сон и покой. Прослывешь психом, а однажды закинешь рюкзак на плечо, возьмешь винтовку и отправишься навстречу восходящему солнцу. Ты больше не вернешься, променяв сраное благополучие на искры ночного костра, небо над головой, свист пуль и открытые ветру дороги. Это Зов Мертвых земель, голос свободы и силы. Поэтому ты придешь. Рано или поздно. Я буду ждать.
По спине пробежала холодная дрожь.
— Как я найду тебя?
— В Первоуральске хватает наших глаз и ушей. Как появишься в городе, сделай что-то известное только мне и тебе, нужен знак. Подумай.
Руди прикинул варианты.
— Знаешь забегаловку «Медведь»?
— Слышал.
— У них на заднем дворе, в клетке, медведь.
— Изверги.
— Однажды он исчезнет. А если зверя не будет, то вспыхнет кабак, — это будет мой знак.
— Договорились, — Кот хитро прищурился. — Как зверюшка получит свободу или случится пожар в кабаке, на следующий день, на этом месте, появится проводник и ждать будет сутки, второго шанса не будет, — он достал из кармана кучу мятых купюр и сунул в Рудольфу. — Тут на первое время, для вас эти бумажки имеют значение.
— Откуда такая щедрость? Не ожидал, — Руди машинально сунул марки в карман.
— Щедрость первая из моих добродетелей, — похвастал Кот. — Деньги я у Бороды в рюкзаке отыскал, тебе подал на бедность, остальные оставлю в счет оплаты услуг. Я стою недешево.
— Думал вы деньги не признаете.
— Давай не умничай. Проваливай пока я не передумал. Целоваться не будем, слишком много свидетелей.
Руди попрощался с каждым за руку, получил от Кота снисходительный хлопок по плечу и двинулся в сторону ближайших домов. Отошел шагов на пятьдесят, повернулся и спросил:
— Чуть не забыл. А меня возьмут и примут, если я заявлюсь весь такой красивый и модный?
— Не переживай, щеночек! — на губах Кота заиграла подленькая улыбка. — За тебя сам Хозяин Мертвых земель замолвит словечко! Прощай.
На душе неожиданно стало весело и легко, рухнул непомерный груз страха и неуверенности. Да гори оно все огнем. Совсем неплохо, когда есть куда отступать. Ведь перспективы открываются мрачные: полиция, имперская служба безопасности, гестапо, каждая из этих милых организаций захочет себе кусочек несчастного унтертана для опытов. Но это будет потом… и совершенно неважно, сейчас нужно спасти Стрелка.
На окраине опомнился и убрал «Гевер» в чехол. Не стоило наживать лишних проблем с законом, их и так предостаточно. Появление в городе странного парня прошло незамеченным. Никто не обратил внимания на грязного, заросшего щетиной бродягу. Повозку нашел без труда, на первой же улочке встретив старика, сгружающего сено с телеги. Договорились быстро. Сбивчиво рассказал, что к чему, сунул пару купюр. Кот с компанией испарились. Даже следов не осталось. А был ли Кот, поход в Мертвые земли, смерть десятков людей?
Старик заохал, помогая грузить раненого в телегу.
— Где ж вас угораздило-то сынки?
— Белки в лесу напали, засада, — ушел от ответа Рудольф.
Дед понятливо покивал. Дескать да, знаем, белки твари опасные, чуть зазевался и уже в дупле на зиму сушишься, с гарниром из грибов, орехов и прочей вегетарианской херни.
— В больницу?
Руди на секунду задумался. Когда смотришь на местный госпиталь, глаза кровоточат, заведение в румынском стиле: стены дырявые, крыша из соломы, но музычка играет веселая. Нет, там Стрелка быстрее убьет медицина чем сепсис.
— Давай к центру трансплантологии.
— Понял, — старик заговорщицки подмигнул, и взялся за вожжи. — Неча добру пропадать, глядишь на хлеб с маслом и заработаешь.
Руди посмотрел ему в глаза. Оставшуюся дорогу дед предпочел помалкивать, изредка понукая неторопливо плетущуюся, тощую лошадь.
Рудольф думал, что распрощался с этим безликим городом навсегда. С развалюхами, лужами нечистот, и жителями с обреченными взглядами. Странно, больше это убожество не вызывало надменной брезгливости. Только странную, щемящую в сердце тоску.
