Хроники Тальзеура. Дилогия - Джон Голд (СИ) - Голд Джон

Нури не поднимает на меня взгляд.

– А тебе, шеф? Тебе не обидно?

– Нет, я на тебя не полагался, – вижу непонимание в её глазах. – Команда, это взаимная опора. Я опирался на взрывное дело Таракса, а он на моё командование и способности сенсора. Драми и Ардент, стрелки. Я указываю цель, а они стреляют. Люци!

Маг‑световик выныривает из коридора с деревянным бочонком пива и парой бутылок водки.

– Я здесь, шеф! – балагур, довольно улыбаясь, расставляет бухло на столе.

– Видишь?! – указал я на Люциуса. – Когда я закрыл дверь в холодильник, он сразу понял, чего нам не хватает для застолья. Сбегал к холодильнику ребят, живущих сверху. Договорился и принёс нам бухла. И всё это, без какой‑либо команды. Я могу опереться на него, как на человека, который всех нас страхует. А он знает! Будь такая возможность, я приведу команду к цели.

Моя рука указывает на Эрдо. Слащавого паренька, который даже в армейской форме умудряется выглядеть красивее Драмины в платье. Стоит себе у чайника и к столу не подходит. Манера речи, поведение – всё в нем кричит о «модном» прошлом.

Беру вопрос с потолка.

– Эрдо, скажи что‑нибудь, чего я не знаю.

– У вас хорошо поставлен голос, шеф, – модник едва заметно улыбается. – А если серьёзно, то девочке надо не папика, а хорошего ремня. У меня так и вовсе в детстве задница от целебных мазей не просыхала.

Драми бросила на парня сочувствующий взгляд.

– У тебя папка лютый был?

– Нет, – Эрдо довольно улыбается. – Ему мои платья не нравились. Всё хотел сына в армию отправить. Как видишь, я тут. Так что своего он добился.

Не опуская руки, продолжаю указывать на модника.

– Обрати внимание, на то как он стоит. Дистанция около метра до ближайшего человека. У него профдеформация фехтовальщика. Меч или рапира. Что‑то для средней дистанции. Сам того не понимая, он всегда держит такую дистанцию.

Эрдо улыбается и пожимает плечами. Мол, заметил, да?! Продолжаю давить на гордыню индианки. Надо этот магнит для проблем сразу на место поставить.

– Эрдо боец‑ближник. Тот, кто хорош на короткой и средней дистанции. Я могу доверить ему спину. А он мне – указывать куда нам всем идти.

Перевожу пальцем на Пантелея. Странный паренёк с наркотическим блеском в глазах.

– Наш персональный ящик Пандоры. Может нажраться колёс, пока никто не видит. Но дозу свою хорошо знает и сознание не теряет. Если надо, он и в горящий дом войдёт. Потому что знает, команда его прикроет. А если обгорит, мы его вылечим. Надо ли говорить, что он опирается на команду, а команда на него.

Из глаз Нури капают слезы. Наконец, проснулась женская сторона её характера. Девушка тянется к моей руке.

– Шеф…

– Не надо. Слово знаешь, а смысл нет, – я отдёргиваю руку, не давая себя схватить. – Одного такого… человека… мы уже перевоспитываем холодильником. Шеф или командир, это человек, чьим командам ты следуешь и кого признаешь. А я для тебя кто? Так, случайный прохожий.

После рассказа Люциуса о предательстве Ганса, последний, не доходя до команды, метнулся к ректору. Та послала его в канцелярию, а там сотрудники жилхоза все развели рукакми. Мол, на согласование перевода студента уйдёт минимум день. Так что белокурый как миленький пришёл ближе к ночи в пансионат. Ибо ночь – это время комендантского часа в студгородке при Академии. Вот мы теперь Ганса и перевоспитываем. Заодно устроили застолье и знакомимся друг с другом. А то дикость какая‑то! Я не знаю ни имён, ни типа магии товарищей по команде.

Как выяснилось, алкоголь не переношу не только я, но и модник Эрдо. Пока я развязывал языки собравшимся, он взял на себя роль писаря. Так получился наиболее обновлённый список членов нашей команды.

Драмина, Ардент, Люци, Нури, Эрдо, Пантелей, Таракс, Ганс и я, Кощей – это девять. Ещё три члена команды до нашей ночной вечеринки в пансионате себя никак не проявляли.

Первым поднялся на ноги парень с жиденькой рыжей бородкой.

– Хазхешите пьедставиться, – Боже, как он картавит! То‑то молчал все испытание. – Каал или Киил Бонаэнко. Девятнадцать лет. Способности: «Водное дыхание» и «Напаавленный магнетизм».

Парень нервно сглотнул, оказавшись под перекрёстными взглядами команды. Сейчас все мы собрались на кухне нашего этажа в пансионате.

– Могу дышать под водой, – продолжил он. – Аасход маны: одна единица в минуту. А если быстла плыву, то две. Включается автоматически. Могу укой пиитянуть вот ту скаваотку.

– Ты сам откуда? – спросил Ардент, довольно скалясь – На внешника не похож. Но говор у тебя странный. Не такой как у тех, кто живёт внутри стен.

Карл пожал плечами.

– Лесник я. Потомственный. Отец и мать за лесами гаафа Ведеева следят. Пообудился в шестнадцать лет. У меня элемент ветаа. Воздуха в смысле. Болею я часто. Здаовье слабое. Поэтому всю школу онлайн учился. В поошлом году поступить не смог. Слег на пау месяцев.

На вид лет двадцать, телосложение даже не худое, а откровенно щуплое. Такого и ветром сдуть может. Глаза выдают хорошую начитанность и спокойную оценку ситуации.

«Аура слабая, как у больного. Высокий показатель ментата. Маны в пределах нормы, – я прислушался к его словам. – Ни разу не солгал. Надо же, полностью честен.»

Во время испытания Карл и впрямь себя никак не показал, не считая помощи в сборе ингредиентов для самодельных бомб. Ну да ладно. С таким здоровьем простительно. Парню повезло, что он попал именно в нашу команду и смог дойти до конца испытания без каких‑либо сложностей. А вот с его картавостью и стеснительностью надо будет что‑то сделать.

Перевожу взгляд на следующего, одиннадцатого члена команды. Пышная девушка, совсем юная, в глазах смех, с озорством поднимается на ноги. Сразу видно, она пока не вышла из возраста, когда видишь в окружающем мире только добро.

– Я Леди! – пышка‑хохотушка изобразила приветственный поклон. – Девятнадцать лет. Зовут меня Анастасия Карамелькина. Пробудилась три месяца назад и мамА…

Она сделала ударение на последнем слоге.

– … сразу засуетилась, собрала мне вещи и велела ехать учиться в Академию. Сказала, чтобы домой без мужа не смела возвращаться.

От этой фразы из уст пышки у Драмины и Нури ментальный фон взбесился. Индианка тут робко подала голос.

– Бедняжка. А мне родители сказали: «Без преданного домой не пустим».

Драми на это улыбнулась сытой кошкой. Весь её ментат кричал «я пришла в Академию в поисках мужа!»

Стоявший у плиты модник Эрдо, усмехнулся.

– Милочка, а ты что вообще умеешь?

– Готовить.

– А кроме этого?

– Готовить.

Пышка улыбается, хотя ментат кричит о начинающейся панике. На Эрдо скрестились недовольные взгляды женских представителей команды.

– Да чего вы на меня так смотрите? – модника такое внимание насторожило. – Может, мне пышки нравятся?

И вот тут от пышки полыхнуло эмоциями страсти. Дикой, бурной, проникающей в подкорку мозга мага‑ментата, ощущающего её ментат. Все её комплексы из‑за фигуры смело волной желаний. Мне аж поплохело от такого влечения.

– Так, стоп! – указываю рукой на пышку. Меня шатает. – Прекрати думать сама знаешь о чем. Напомню, я вас всех чувствую. И да! Пока никто не врал, так что можете смело верить услышанному.

Взгляды теперь уже всей команды перекрестились на Эрдо. Модник покраснел до кончиков ушей. И просипел севшим голосом.

– Ну… не только пышки.

– Врёт! – Драмина в своём платье и улыбкой до ушей вскочила со стула. – Да я без слов шефа вижу. Врёт! Пышки ему нравятся и только!

– Дра‑ми‑на. – удерживая руку дочери Моисея, Ардент по слогам произносит её имя. – Успокойся. Вкусы Эрдо, это его личное дело.

Пышка стала мяться под взглядом модника. Стрельнула глазками, потом невзначай повернулась. И только после всей этой начавшейся прелюдии вспомнила, что её расспрашивали о способностях.

– Я…. В смысле меня воспитала мама. Она кухарка в доме барона Шувалова. Пол жизни я провела на кухне. Вторую занималась хозяйством. А как пробудилась три месяца назад, маменька нашла где‑то денег и отправила меня в Академию. У меня магия воды. Дальше вы знаете, – голос пышки пропитала тоска по дому. – У меня способности «Чутье растений» и «Слух мыши». Могу понять здорово ли растение и чего ему не хватает. Может, почвы или света. Слух мыши… я улавливаю звуки, которые взрослый человек не слышит. Сиплость в дыхании, свист газа из плиты, вырывающегося из‑за спины Эрдо.