Вероника Рот - Дивергент
– Мы здесь в безопасности временно, – констатирует Маркус очевидный факт. – Нам нужно выбраться из города. Лучшим вариантом будет отправиться к Дружелюбию в надежде, что они возьмут нас к себе. Ты знаешь что-нибудь о стратегии Бесстрашных, Беатрис? Закончат они атаку после ночи?
– Это стратегия не Бесстрашных, – отвечаю я. – За всем этим стоят Эрудиты. И не в том смысле, что они просто отдают приказы.
– Не отдают приказы? – спрашивает папа. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, – поясняю я, – что девяносто процентов Бесстрашных сейчас, словно лунатики. Они в моделировании и не понимают, что делают. Единственное, почему я не такая, как они, потому что я... – Я спотыкаюсь на этом слове. – Контроль над разумом не влияет на меня.
– Контроль над разумом? То есть, они не понимают, что прямо сейчас убивают людей? – спрашивает папа, округляя глаза.
– Именно.
– Это... ужасно... – Маркус качает головой. Его сочувственный тон меня не впечатляет. – Проснуться и осознать, что натворил...
В комнате становится тихо, наверное, все Отреченные представляют себя на месте Бесстрашных солдат. И именно тогда до меня доходит.
– Мы должны разбудить их, – говорю я.
– Что? – спрашивает Маркус.
– Если мы разбудим Бесстрашных, они, скорее всего, поднимут восстание, – объясняю я. – У Эрудитов не будет армии. Отреченные прекратят умирать. Все будет кончено.
– Это будет непросто, – говорит отец. – Даже без помощи Бесстрашных Эрудиты найдут способ для...
– И как мы должны их разбудить? – спрашивает Маркус.
– Мы найдем компьютеры, управляющие моделированием, и выведем их из строя, – объясняю я. – Программу.
– Проще сказать, чем сделать, – говорит Калеб. – Они могут быть где угодно. Мы не можем просто заявиться в штаб Эрудиции и начать там что-то выискивать.
– Это... – хмурюсь я.
Джанин… Джанин говорила о чем-то важном, когда нас с Тобиасом привели к ней в офис, о чем-то настолько важном, что она была вынуждена сразу повесить трубку.
«Нельзя просто оставить их без защиты».
А после того, как она ввела Тобиасу сыворотку, она отправила его в комнату контроля. В диспетчерскую. Диспетчерская, где Тобиас когда-то работал. С Бесстрашными, охраняющими мониторы. И компьютерами Бесстрашных.
– Это в штабе Бесстрашния, – говорю я. – В этом есть смысл. Именно там хранятся все данные о Бесстрашных, почему бы не контролировать их оттуда?
Я только сейчас поняла, что рассказала им. Вчера я практически стала Бесстрашной, но на самом деле я не чувствую себя такой. Но я и не Отреченная тоже. Думаю, я та, кем и была всегда. Не Бесстрашная, не Отреченная, не афракционер. Дивергент.
– Ты уверена? – спрашивает отец.
– Это лишь предположения, основанные на той информации, которая у меня есть, – отвечаю я. – И это лучшая из теорий, пришедших мне в голову.
– Тогда нам необходимо решить, кто идет туда, а кто направляется к Дружелюбию, – говорит папа. – Какая помощь тебе нужна, Беатрис?
Вопрос оглушает меня, как и выражение его лица. Он смотрит на меня, как на равную. Он говорит со мной, как с равной. Либо он воспринимает меня, как взрослую, либо смирился, что я больше не его дочь. Последнее более вероятно… И оно же больнее.
– Мне нужны все люди, которые умеют и будут стрелять, – говорю я, – и не боятся высоты.
37
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Перевод: Марина Самойлова, Карина Абакова, Андрей Кочешков, Екатерина Воробьева
Редактура: Марина Самойлова
Бета-вычитка: Denny Jaeger
Силы Эрудитов и Бесстрашных сосредоточены в секторе Отреченных, поэтому, если мы убежим из него, мы вряд ли столкнемся с большими сложностями.
Я все еще не решила, кто пойдет со мной. Очевидным выбором является Калеб, поскольку он знает больше всех о планах Эрудиции. Маркус, несмотря на мои протесты, утверждает, что он пойдет, потому что хорошо разбирается в компьютерах. А отец ведет себя так, словно его участие даже не обсуждается.
Несколько секунд я смотрю, как остальные бегут в противоположном направлении… в сторону безопасности, к Дружелюбию… а потом поворачиваюсь к городу, к войне. Мы стоим рядом с железнодорожными путями, по которым мы отправимся к опасности.
– Который час? – спрашиваю я у Калеба.
Он смотрит на часы.
– Три двенадцать.
– Поезд должен быть здесь в любую секунду, – говорю я.
– Он остановится?– спрашивает меня брат.
Я качаю головой.
– В городе он замедляется. Мы будем бежать за вагоном несколько футов, а потом заберемся внутрь.
Запрыгивание в поезд теперь, естественно, кажется мне нетрудным. Для остальных это будет не так просто, но это не может остановить нас. Я смотрю через левое плечо и вижу светящиеся золотом фары на фоне серого здания и дороги.
Я подпрыгиваю в нетерпении, огни становятся все больше и больше, и вот уже поезд скользит передо мной. Я начинаю бежать. Когда я вижу открытый вагон, я увеличиваю свою скорость, прыгаю и хватаю ручку слева, заскакивая внутрь.
Калеб тоже прыгает, с трудом приземляется и, перекатываясь, встает, чтобы помочь Маркусу. Мой отец, заскакивая, падает на живот и втягивает ноги за собой. Он отходит от двери, а я так и стою на краю, держась за поручень и наблюдая за городом.
Если бы я была Джанин, я бы отправила большинство солдат Бесстрашия к главному входу Ямы, за пределы стеклянного здания. Нам было бы разумнее пройти через черный ход, тот, который требует прыжка с крыши.
– Полагаю, сейчас ты жалеешь, что выбрала Бесстрашие, – произносит Маркус.
Я удивлена, что этот вопрос идет не от моего отца, но тот, как и я, смотрит на город. Поезд проезжает мимо зданий Эрудиции, в которых теперь огни не горят. Они выглядят мирными с такого расстояния, и там внутри, возможно, так оно и есть. Так далеко от войны и осознания того, что они натворили.
Я качаю головой.
– Даже после того, как лидеры твоей фракции решили принять участие в заговоре с целью свержения правительства? – фыркает Маркус.
– Были некоторые вещи, которым мне нужно было научиться.
– Как быть храброй? – тихо спрашивает мой отец.
– Как быть самоотверженной, – отвечаю я. – Зачастую это одно и то же.
– Так вот, почему у тебя на плече татуировка с символом Отречения? – спрашивает Калеб.
Я почти уверена, что вижу улыбку в глазах отца. Я чуть-чуть улыбаюсь в ответ и киваю.
– И Бесстрашие на другом.
Стеклянное здание над Ямой отражает солнечный свет, направляя лучи прямо нам в глаза. Я стою, держась за ручку на двери. Мы уже почти на месте.
