Юрий Никитин - Семеро Тайных
Царица медленно поднялась, лицо ее было белее снега. Воевода посмотрел на нее, на Колоксая, в глазах мелькнула злость, заорал мощно, перекрывая шум и гам:
— Лекаря!.. Лекаря, а то я...
Подхватил Колоксая, похлопывая по широкой спине, словно тот просто поперхнулся, но воевода, похоже, другого лечения просто не знал. На лице старого воина был страх, что, если этот воитель помрет, тогда не будет победных походов в соседние земли, не будут гореть чужие хаты, не приведут богатый полон, не вытопчут хлебные поля гнусных соседей!
Придворный лекарь, несмотря на седую бороду до пояса, примчался как мальчишка, упал на колени, быстро ощупал лоб Колоксая, заглянул в рот, отшатнулся:
— Да там все черно!.. Неужто отравлен?.. Данько, быстро князю рвотное!
Один из молодых гридней бегом сорвался с места, следом побежали добровольные помощники. Дружинники подхватили Колоксая под руки, встащили обратно на трон. Витязь задыхался, его синие глаза побелели от боли. Миш знаком велела нести мужа за ней, а сама почти бегом метнулась из палаты.
Во дворе на свежем воздухе герою стало чуть легче. Ветер слизывал крупные капли пота, синие жилы напряглись на висках, распухли. Всем было видно, как толчками по ним двигается кровь, а синие вены потемнели, стали похожими на пиявок, что насосались крови.
Гридня со рвотным все не было, хотя слуги метались в его поисках, как муравьи за сбежавшим тараканом. Колоксай лежал на спине, глаза смотрели в синее небо, снова ставши ярко-синими, но теперь в них просто отражалось безоблачное небо.
Миш стояла, заломив руки, в ногах Колоксая. Он попробовал ей улыбнуться, губы уже почернели. Она вскрикнула тонким птичьим голосом, в глазах заблестели слезы:
— Керкодуба отыскать, быстро!.. Он знает все яды.
— Но Керкодуб вчера уехал в соседнее княжество, — напомнили ей торопливо. — Ты сама изволила отослать...
— Вернуть! — вскрикнула она с отчаянием в голо-се. — Вернуть!!!
Олег очнулся как от удара. Вздрогнул, вскочил, кулаки сжаты, перед глазами еще скачут призрачные кони, в голове затухающий лязг железа, крики, стоны, ржание, треск горящих домов. Когда зрение очистилось, он обнаружил, что стоит в готовности к схватке в каморке для прислуги. В единственное окошко бьет солнечный свет, а крики из-за окна в самом деле звучат так, словно идет резня.
По телу прошла холодная волна. Стены пронеслись мимо, грохнула, ударившись о стену, дверь. Он вылетел во двор, залитый ярким солнцем так, что словно вбежал прямо в солнце.
На той стороне двора толпился народ, празднично одетые гости. Вокруг носились челядины, стражи воинственно хлопали по рукоятям мечей и злобно озирались, но Олег ощутил, что воздух пропитан страхом и безнадежностью.
Гости распахивались, как колосья перед бегущим через житное поле кабаном. В середине круга лежал на спине Колоксай, Миш стояла на коленях, ее ладони бережно придерживали ему голову.
— Что с ним? — спросил он и тут же осекся.
Колоксай с трудом раздвинул запекшиеся губы, лицо стало желтым, а глаза запали как у смертельно больного:
— Похоже, что... я... добрался...
Сквозь толпу протолкались гридни, в середке тащили щуплого старика, плешивого, с длинной бородой, заткнутой за пояс. Его стоптанные сапоги почти не касались мраморных плит.
— Лекарь, — заговорили в толпе гостей, — главный над травниками...
При виде распластанного, как рыба на столе, человека он оживился, с неожиданной силой отпихнулся от дюжих рук, упал на колени и прильнул ухом к груди Колоксая. Олег видел, как розовое старческое лицо стало серьезным, брови взлетели на середину лба.
— Что там? — рыкнул воевода.
— Тихо!
На воеводу зашикали со всех сторон, толкали, только Миш стояла на коленях недвижимая, бледная, с закушенной губой. Олег в странном озарении понял и ощутил ее боль, раздвоение, страх и жалость, желание повернуть время вспять, сделать свершенное несвершенным, запоздалое раскаяние.
Лекарь медленно поднял голову. Глаза стали удивленными и обиженными.
— Этот яд... этот яд я не знаю!
Воевода рыкнул громче:
— Как такое может быть? Ты же знаешь все!
— Я тоже так думал, — пробормотал лекарь. — Но...
Он замялся, на лбу появились глубокие морщины.
— Что? — заорал воевода. Он схватил колдуна за воротник, потряс люто. — Говори быстрее!.. Он уже умирает!
Олег опустился на колени, его пальцы осторожно пробежали по лицу Колоксая, ощупали шею, грудь. Везде он чувствовал смертельный холод, нечеловеческий холод. Это был не просто холод умирающего, остывающего тела, в нем чувствовалась странная мощь, злая и нечеловеческая, которую останавливать не человеку.
В сердце остро кольнуло, он задохнулся, едва вышептал:
— Это не яд...
— Я ж говорил, — вскрикнул лекарь обрадованно, но тут же ахнул: — Но тогда что это?
— Вода, — ответил Олег обреченно. — Я чую, как она разливается по его телу... Вода, просто вода... но это вода из подземного царства мертвых!
Затуманенные глаза Колоксая с трудом отыскали лицо волхва. Красноголовый смотрел с болью, словно его самого замораживала единственная на свете вода, которую нельзя ни вскипятить, ни даже нагреть.
— Но как же, — донесся прерывающийся шепот, — ты же... мудрый... обещал... потомство...
Олег стиснул челюсти. Его трясло, словно на лютом морозе стоял голым, а еще и обливали водой из колодца. По телу пробегали ледяные струи, просачивались под кожу, морозили сердце.
Непослушными губами прошептал раздавленно:
— Ничего не понимаю... Разве что ты успел...
— Что?.. А-а-а... — Голос Колоксая прерывался, по бледному лицу катились крупные капли. — Как говорится... я трижды взошел на ее ложе... хотя, если правду, я с него и не слезал...
Толпа, судя по вскрикам, росла, в тесный круг волнами опускались тяжелые запахи жареного мяса, печеного лука, рыбы, пахучих трав. Лекарь кивнул воеводе, тот знаком велел оттеснить толпу.
Миш закрыла глаза, бледное лицо пошло желтыми пятнами. Ее ладони бережно поддерживали голову Колоксая, золотые волосы разметались и закрыли ей руки до локтей.
Лекарь проговорил безнадежным голосом:
— Был только один на свете человек, который знал, как... не лечить, вылечить это нельзя, но тра-вами да настоями можно было отсрочить на неделю-другую. А если такой вот здоровяк, то и на месяц...
Воевода зло буркнул:
— Что месяц! Месяца мне мало. Хотя бы до зимы.
Олег сказал быстро:
— Говори, говори! Только бы сейчас спасти, а за месяц многое можно свершить.
— Этот колдун, — ответил лекарь невесело, — умер пять лет назад. Единственное, если кому успел передать свое умение, это своей дочери. Но ее нет среди колдунов, нет среди волшебников, нет среди чародеев. Когда-то ее пытались отыскать даже среди аводников или акудников, но...
