Юрий Никитин - Начало всех Начал
— С этим не играют, — сказал он и поднял меч.
Она закричала тоненьким голосом:
— Не убивай… Я женщина!
Он задержал меч над головой, она смотрела умоляющими глазами, скороговоркой клялась стать его рабыней навеки и выполнять все его прихоти, даже самые ужасные, однако он вспомнил, как недавно убил старого льва и львицу, но хотел было пощадить молодую самку, а она тут же разорвала ему плечо.
— Ты не женщина, — ответил он.
Лезвие с размаху вошло в тело у основания шеи и быстро, словно он разрубил клочок тумана, выскользнуло слева у пояса. Разрубленное пополам тело рухнуло на раскаленные угли, затрещало, зашипело.
Он осмотрел убитых, все погибли сразу от его бешеных ударов, вздрагивающими руками вытер лезвие меча об их красивые одежды и вернулся к коню.
Тот неодобрительно фыркнул, когда Мафусаил начал рыть могилку, однако тот тщательно похоронил полусгоревшее на огне тело, а коню сказал, словно извиняясь за доброе дело:
— Мы не знаем, кто он был и каким. Господь велит ко всем незнакомым относиться, как к хорошим людям. И так до тех пор, пока они не докажут обратное.
Привлеченные ароматными запахами, из кустов уже выглядывали хищные звери. На вершинках деревьев каркали и возбужденно переговаривались вороны.
— Поехали!
Конь подставил бок, Мафусаил вспрыгнул в седло, они пошли ровным галопом в сторону запада. Мафусаил оглянулся, звери уже выбежали из кустов и жадно бросились к добыче.
Он проверил себя, правильно ли поступил, и не ощутил сожаления, что оставил все так, как оставил. Хоронить нужно только людей, а животных — необязательно.
Впереди на холме начал вырастать город, дома поставлены так тесно, что самого холма не видно, только дома, крыши, сараи, амбары, кузницы, снова дома…
Он нахмурился, вокруг города тянется частокол, все бревна заострены, и на каждом скалит зубы человеческий череп. Наконец показались ворота, однако Мафусаил передумал заезжать в этот безумный город, здесь не могут жить люди, здесь какие-то чудовища в людском облике…
Конь послушно пошел по широкой дуге. Дальше черепа сменились срубленными головами, некоторые насажены совсем недавно, целая стая ворон каркает и старательно выклевывает глаза, крепкие клювы с костяным стуком долбят черепа.
В сторонке на умело поставленных бревнах распяты несколько человек. Мафусаил подъехал ближе, показалось, что один жив, но это в глазницах суетливо копошится какой-то мелкий зверек, доедая мозг.
На кольях еще и еще черепа и головы, земля усеяна обломками копий, сломанных мечей и топоров — уже непригодны для дела, это оружие врага явно захвачено для бахвальства.
— Господи, — проговорил он с тоской, — это что же… Стоит о Тебе забыть… и начинается вот такое?
Он уехал, несмотря на усталость и желание отдохнуть, снова по дороге нападали шайки, рассчитывая, что, несмотря на его рост и силу, все равно против целого отряда не устоять даже герою. Он убил сперва тех, кто бросился первым, а потом догнал убегающих и убил в спину.
Это людей нельзя убивать в спину, вспомнил он слова отца, а животных можно по-всякому. Для убийства животных не существует правил. Когда-нибудь будут, а пока правила относятся только к человеку.
Последний упал, захлебываясь кровью, она толчками выплескивалась из его рта, перевернулся на спину и с ужасом смотрел на обагренный меч в руке Мафусаила.
— Мы… мы ничего бы не сделали…
— А зачем напали?
— Такая игра…
Мафусаил кивнул.
— Я уже видел ваши игры. Если бы меня удалось схватить, жарили бы живым? На медленном огне?
Раненый промолчал. Мафусаил приставил острие меча к его горлу.
— Я не стану тебя оставлять вот так, — произнес он уже без гнева. — А то вдруг да выживешь… Умри.
Острие меча рассекло горло, позвонки чуть хрустнули, когда железо разъединило их и коснулось земли.
И снова он вскочил в седло и поехал, оставив распластанные в крови тела на растерзание зверям.
По зеленой траве прыгали кузнечики, над цветами порхали бабочки, а солидные шмели гудели густо и торжественно, перетаскивая груз меда и сладкой пыльцы.
— Господи, — вскрикнул Мафусаил в муке, — как Ты допустил такое? Мир так прекрасен, а тут… люди едят людей!.. И не от голода, а ради забавы!.. Уже все гадости испробованы, уже ничего не могут придумать, чтобы жизнь свою скотскую разнообразить… Но разве же так можно?.. Будь у меня хоть частица Твоей силы, я бы выжег все эти города, потому что из них зараза!..
В небесах глухо проворчало. Мафусаил крикнул громче:
— Неужели на земле не осталось чистых людей?.. Если они еще есть, их надо спасать, пока зараза нечистой жизни не коснулась их душ!
В небе прогрохотало снова, Мафусаилу почудилось одобрение в грозном гуле.
Глава 10
Конь отдохнул и шел красивым ровным галопом. Мафусаил жадно всмотрелся в проступившее на горизонте странное очертание, конь ощутил желание хозяина добраться туда побыстрее и пошел карьером.
Сердце Мафусаила забилось чаще, если не ошибается, то впереди его ждет самый славный и самый известный во всем свете город — Енох! Его основал сам Каин, прародитель большей части человечества. Правда, постоянными войнами и сражениями каиниты сильно уменьшили свою численность, но зато все согласны, что потомки Каина являются самыми сильными, жестокими, напористыми и самыми выживаемыми из людей.
Город Еноха, тезки отца Мафусаила, разросся просто неимоверно. И хотя за эту тысячу лет из него постоянно поселенцы уходили целыми группами искать новые земли, все-таки город продолжал раздвигаться во все стороны. Та стена, которую поставил Каин, оказалась в центре города, ее давно снесли, поставили другую, уже на новом месте, но и ту пришлось убрать, потому что и она оказалась сперва внутри разрастающегося города, а потом и слишком близко к центру.
Конь перешел с карьера на галоп, начал почему-то нервничать, Мафусаил даже привстал в стременах, всматриваясь в сверкающий город, как вдруг конь вовсе остановился.
Мафусаилу показалось, что он дрожит и даже пытается пятиться.
— Ты что? — крикнул Мафусаил.
Он толкнул пятками в бока, конь попытался обойти некое препятствие, незримое для Мафусаила, но через пару прыжков снова остановился.
— Да что с тобой? — прокричал Мафусаил.
Он ударил коня плетью, тот испуганно дернулся и сделал прыжок в сторону. Мафусаил едва не вылетел из седла, он рассердился и начал стегать коня.
— Дурак, ты меня искалечишь!.. Давай вперед, иначе я тебя…
Он поперхнулся, слова застыли на языке. Загораживая дорогу, появился огромный ангел в три человеческих роста.
