Варвара Шихарева - Чертополох. Излом
– Не пойму, о чем ты печалишься, Мирна, – Лариния угодила в опалу, и, похоже, надолго. Теперь ей не будет дела ни до тебя, ни до твоей сестры, да, сказать по правде, она и не донимала вас в последнее время.
Эти слова худой и изможденной, с уже посеребренными сединой волосами послушницы были обращены к той самой девчушке, которую я встретила сразу же по моем приезде в Мэлдин. Я подозревала, что именно она и оставила в моей спальне записку с просьбой о помощи, но теперь подозрение превратилось в уверенность, ведь со склонностями Ларинии мне пришлось столкнуться лицом к лицу.
Мирна же в ответ на слова подруги лишь вздохнула:
– Даже если Лариния утратила любовь Матери, ее сменит другая. Как знать – не станет ли нам от этой перемены хуже?
– Если ты имеешь в виду ту жрицу, что прибыла к нам из Дельконы, то ничего плохого она пока что никому не сделала, – заметила старшая, но девчушка лишь покачала головой:
– Ее просто еще не обучали на нас ломать чужую волю. Как только она почувствует власть – станет как все…
Старшая лишь пожала плечами – я видела, как послушницы прошли мимо моей ниши, но сделав всего несколько шагов, Мирна остановилась у одной из украшающих коридор статуй Малики и сказала, что хочет помолиться Милостивой, на что ее подруга лишь пожала плечами:
– Хочешь – молись. Я же давно устала взывать к пустоте…
И, развернувшись, пошла прочь. Дождавшись, пока шаги полуседой послушницы стихнут в отдалении, я осторожно выскользнула из своего укрытия, приблизилась к замершей перед статуей Мирне и прошептала:
– Поговорим? Без лишних ушей…
На лице обернувшейся на голос девчушки отразился испуг, который почти сразу же сменился растерянностью, тем не менее она бесшумно скользнула вслед за мною в темную нишу. На несколько мгновений мы замерли среди стылых камней – я слышала лишь прерывистое дыхание Мирны, но потом она взяла себя в руки:
– Зачем ты пришла?
– Прочла твою записку.
– Я ничего не писала… Я вообще не знаю грамоты. – Девчушка изо всех сил старалась быть убедительной, но ее подвел дрогнувший в середине фразы голос. Смутившись, Мирна замолчала, поднеся ладонь губам, и я укоризненно покачала головой:
– Разумеется, не умеешь… И змею на коре дерева тоже рисовала не ты.
После этих слов послушница, слабо ойкнув, попыталась выскользнуть из ниши, но я, ухватив ее за руку, прошептала:
– Полно тебе! Мне не нравится то, что происходит в Мэлдине, так же, как и сладкие посулы Матери Ольжаны.
– Но она так расположена к тебе… – В голосе Мирны по-прежнему стыло сомнение, и я вздохнула:
– Если бы Матерь не была уверена, что ей удалось меня купить, у нас вряд ли бы вышло встретиться.
Ладонь девчушки, которую я по-прежнему крепко сжимала, после этих слов заметно расслабилась, а сама она еле слышно вздохнула:
– Ты права… Я должна была понять это сама, но Лариния сбила меня с толку. Она не отходила от тебя ни на шаг, и я подумала что вы стали… – на короткий миг послушница запнулась, но потом поспешно продолжила, – что она добилась своего, и теперь ты принадлежишь Мэлдину. Но если б это действительно было так, наказание меня бы уже настигло.
В голосе Мирны чувствовалась застарелая, смешанная с горечью обреченность, и мне стало по-настоящему жалко этого почти ребенка. Послушницу хотелось утешить – прижать по-матерински к себе, погладить по волосам, но я, понимая, что после действий Ларинии этот порыв может быть истолкован превратно, лишь крепче сжала ладонь девчушки.
– Чем я могу тебе помочь, Мирна?
Ответом мне стала блеснувшая в полумраке грустная улыбка:
– Мне уже нельзя помочь, жрица, но ты можешь спасти мою сестру. Увези с собою Рудану, и я буду до конца своих дней поминать тебя в молитвах. Малышке всего одиннадцать – скверна Мэлдина не должна ее коснуться.
– Скверна? – Я попыталась сложить очередной намек Мирны с полученными ранее подсказками и ставшими мне известными царящими в Мэлдине нравами и почувствовала, что снова запуталась. Жрицы используют ментальную магию для принуждения других людей своей воле?.. Лариния не одинока в своих склонностях?.. Все это было вполне возможно, да только все странности обители никак нельзя было объяснить лишь этими обстоятельствами.
Мирна же, верно истолковав мой вопрос, тихо зашептала:
– Ты ведь видела проплешины в саду? Мертвая земля, на которой ничего не растет? Они появились после того, как Матерь Ольжана окропила почву ядовитым зельем во время запретного ритуала. Позже она попыталась спрятать следы, приказав высадить на этих проплешинах цветы, но их корни не приживаются в мертвой земле, и они быстро увядают. Сама я этого не видела, но мне рассказала об этом одна из жриц, перед тем как…
В коридоре раздались шаги, и Мирна, оборвав себя на полуслове, вжалась в стену ниши так, словно хотела просочиться сквозь камни. Когда же опасность миновала, послушница, посмотрев вслед удаляющейся фигуре, покачала головой:
– Меня скоро хватятся – я не успею рассказать все сейчас.
Видя ее беспокойство, я не стала настаивать на продолжении разговора:
– Хорошо. Просто скажи, какой ритуал провела Матерь.
Голос Мирны упал до едва различимого шепота.
– Она призвала Тварь из Аркоса…
– Что??? – Я не поверила своим ушам. Жрица Милостивой – Дарительницы Жизни, и призванное из запечатанных магией подземелий, несущее гибель для всего живого отродье!.. Это казалось немыслимым, невозможным!.. Конечно, Хозяйка Мэлдина, насколько я поняла ее характер, всегда служила лишь своим интересам и готова была оправдать любой порок, если он был ей выгоден, но призвать демона из Аркоса… Насколько надо обезуметь, чтобы решиться на такое?
– Они отдали этому нижний храм, – почти беззвучно прошептала Мирна. – Тварь ублажили три дня назад, и сейчас она сыта и спит. Я могу провести – сама все увидишь.
– Проведи, – так же тихо шепнула я. Рассудок все еще отказывался верить услышанному, да только страх и отчаяние Мирны были непритворны… А еще появление твари из Аркоса поясняло, почему во время служб в храме меня не покидало ощущение тщетности любых молитв и лишь в саду становилось легче.
Мирна тоже о чем-то задумалась – казалось, она уже сожалеет о своем предложении, но потом послушница решительно тряхнула головой и произнесла:
– Встретимся здесь после полуночи. У тебя ведь нет сейчас лунных кровотечений?.. Тварь очень чувствительна к крови… Да и к человеческому запаху вообще.
– Последний легко отбить травами, – невесело усмехнулась я, и мы с послушницей, выскользнув из ниши эдакими пугливыми мышами, поспешно разбежались в разные стороны, чтобы вновь встретится через несколько часов.
Оставшееся до полуночи время я провела так же, как и обычно: сходила на ужин, отстояла службу в верхнем храме, а затем, уже в сизых, пахнущих прелой листвой сумерках вышла в сад. Кутаясь в плащ и неспешно прогуливаясь по дорожкам, я вновь и вновь обдумывала, с чем придется столкнуться в Нижнем Святилище. До сей поры мне не доводилось встречаться с порождением Аркоса, и обычная навь, вроде снежниц, была не в счет. Такие духи являлись частью этого мира: участвуя в извечном круговороте мироздания, они были его изнанкой – пусть темной и недоброй, но по-своему понятной – и ничем не нарушали привычный порядок вещей. Обитатели же проклятых подземелий имели иную природу – чуждые этому миру пришельцы, проказа, разъедающая все и вся – к ним нельзя было применить обычную мерку.
Я, как и прабабка, знала часть примет, сопровождающих их появление, и несколько заговоров, призванных сохранить волю и разум того, кому довелось бы столкнуться с этой напастью. Знала я и то, что Аркосские порождения не любят запах полыни и опасаются живого огня и наговоренного железа. Да не просто наговоренного, а служившего нескольким поколениям Одаренных и получившего из-за давнего срока своего служения душу. Мой травнический нож вполне соответствовал этому требованию, но, как и пучок полыни, казался слабой защитой – как-то не верилось, что все жрицы обители изначально были согласны с решением Матери Ольжаны, и если отродье по-прежнему в Мэлдине, прежние попытки его уничтожить не удались. Судьба же взбунтовавшихся против такого соседства служительниц, скорее всего, тоже оказалась незавидна.
Оставалась, правда, еще Ярая Охота – слуги Седобородого, призрачные Ловчие, способные изничтожить Аркосских тварей, да только я не знала, как призвать этих защитников… А даже если б и знала, захотели бы они откликнуться и, самое главное, смогли бы пройти в святилище Малики? Воюя с демонами, они и сами считались сродни нави, а значит, еще не утратившее полностью силы защитное плетение святилища могло стать для них непреодолимым препятствием…
Так и не додумавшись до чего-либо путного, я вернулась в свою комнату лишь тогда, когда уже совсем стемнело, и, зажёгши свечу, склонилась над ларем, в котором хранила свои припасы. Дягиль, тысячелистник, ромашка, мята – перебирая травы и настойки, я вдыхала знакомые с детства запахи, решая, какой из них лучше скроет мой собственный. Сделав же выбор, старательно вымылась прохладной водой и втерла в кожу настойку. После этого не торопясь переоделась в чистую одежду, убрала волосы в тугой и тяжелый узел на затылке…
