Змеиное Море - Марта Уэллс
Лун не собирался спорить. Он свесился на одной руке вниз, пошарил по стене и нащупал край проема. В плоти левиафана была неровная дыра диаметром примерно в десять шагов.
– Сюда!
Звон спустился вниз, и, когда он скользнул мимо Луна в проход, Эсом что-то ахнул на своем языке. Поток с сомнением зашипел, но последовал за ними. Огромная туша Утеса спустилась вниз и повисла на стене над проемом.
– Ты слишком большой, – сказал Лун. – Меняйся, и я тебя поймаю!
На миг он подумал, что Утес этого не сделает – из упрямства, или из-за страха оказаться здесь беззащитным, или из-за того и другого.
– Ну же! – прокричал Лун. – Другого пути нет!
Тогда Утес переменился. Лун бросился вперед, схватил его за руку, и внезапная тяжесть чуть не сорвала его со стены. Утес сумел ухватиться за плечо Луна и подтянуться вверх. Лун тяжело выдохнул, махнул хвостом и втащил их обоих в проем.
В кромешной тьме они повалились на неровную поверхность, Лун больно ударился о нее, Утес оказался сверху. Лун почувствовал, как Утес сел, и услышал, как он стал копаться в своем кошеле, ища светящийся камень. В нескольких шагах слева от Луна слышалось хриплое дыхание Эсома, а от Звона с Потоком так сильно разило страхом, что их запах перебивал даже вонь левиафана. Утес смог развернуть камень, и, когда поднял его, между его пальцев полился свет.
Они оказались в туннеле шириной, может быть, в пятнадцать шагов, с грубыми бугристыми стенами и полом мертвенно-бледного, голубого цвета. Со сталактитов, покрывавших потолок, стекал угольно-черный ихор. Лун отодвинулся от Утеса и толчком поднялся на ноги. Туннель уходил в глубь туловища левиафана и разветвлялся на множество других, каждый из которых терялся во тьме. Он все еще слышал далекий и приглушенный шум, ритм которого стал уже знакомым – вдох, пауза и выдох.
Звон и Поток присели на корточки рядом с ним, Эсом сжался в комок между ними.
– Ну и где мы теперь? – сказал Поток. Судя по выражению его лица, ему не очень-то хотелось услышать ответ.
Звон повернулся к ближайшей стене и провел по ней рукой.
– Похоже, это следы зубов. Думаю, кто-то прогрыз эти ходы.
Лун снова посмотрел в глубь темного туннеля. От отвращения у него под чешуей побежали мурашки.
– Еще один паразит?
Звон кивнул. Его глаза были широко распахнуты, а взгляд был напуганным.
– Возможно, даже не один.
Утес, рыкнув, поднялся на ноги.
– Пойдем дальше. Может быть, выйдем по нему наружу. – Он помедлил и с каменным лицом посмотрел на Луна. – Спасибо.
Лун, не глядя ему в глаза, приподнял шипы, как бы пожав плечами.
– Нам нужно идти.
Поток двинулся вперед и с отвращением зашипел, когда задел шипами мокрый сталактит. Звон пошел за ним, но Эсом так и остался сидеть на полу, сжавшись в комок. Лун потянулся к нему, взял за плечи и поставил на ноги.
Эсом невидящим взглядом смотрел перед собой. Правая линза его очков треснула, а глаза выражали крайнее потрясение.
– Эсом, ты еще с нами? – Лун не мог придумать, что сказать, чтобы приободрить его. Они попали в ловушку, провалились внутрь левиафана и стояли в туннеле, проеденном гигантскими паразитами. Естественно, в такой ситуации всякий, особенно земной обитатель, мог бы оцепенеть от ужаса.
Эсом моргнул и сделал хриплый вдох.
– Я… Да, конечно. – В его взгляд вернулась осознанность, и он резко кивнул. – Я в порядке, правда в порядке. Просто мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.
Если они когда-нибудь отсюда выберутся, то Луну тоже понадобится время, чтобы прийти в себя. Причем много времени. Потянув за собой Эсома, он двинулся вслед за остальными.
Они осторожно пробирались вперед. В свете камня тени плясали на причудливых формах сталактитов. Туннели образовывали соты, разветвляясь и снова соединяясь. Какой бы паразит ни прогрыз их, ему явно было не нужно ходить по ровной поверхности, и им пришлось перебираться через бугры и отломанные куски. Эсому приходилось труднее всех, он часто спотыкался и тяжело дышал. Утес, стесненный своим земным обликом, тоже не мог двигаться быстро.
Тишина действовала Луну на нервы, и он никак не мог перестать думать о Нефрите и Цветике. И о бедной Елее. А еще именно он был виноват в том, что они оказались здесь. Лун сказал:
– Ардан обрушил пол, потому что решил, будто я все это время знал, что он лжет. Он не только не дает левиафану погрузиться под воду, он может больше – управлять им, говорить, куда плыть, когда и как далеко.
Звон сказал:
– Ты не виноват. Он все равно собирался от нас избавиться. Он просто хотел убедиться, что Раскол не с нами. – Он посмотрел на Луна. – Похоже, он действительно сильно привязан к Расколу. Это как-то жутковато.
Эсом медленно произнес:
– Возмущения жителей города Ардан бы не испугался. Он слишком могущественен. – Эсому, похоже, уже стало лучше, его голос звучал увереннее, хотя и все еще дрожал. – Но вот другие магистры, вроде Летена… должно быть, они не осознают, что он может отправить левиафана куда только пожелает. Он это делает, чтобы сохранить власть над торговцами, перемещает город, чтобы у тех, кто ему не платит, не получилось его найти.
«Как жаль, что мы не можем сказать об этом магистрам», – горько подумал Лун. Было бы интересно посмотреть на битву, которая наверняка разразится после, но им это мало чем поможет. Другие магистры тоже не захотят отдавать им семя.
Тогда Утес сказал:
– Звон, откуда ты узнал, что здесь есть проход? Ты его почувствовал?
– Да. Когда мы подлетели ближе, я просто понял, что он здесь, в стене. Было больно, как будто… – Звон махнул рукой у головы. – Я не могу это описать.
– Я думал, что ты больше не наставник. – Поток произнес это таким тоном, словно обвинял его в чем-то. – Ты так сказал Жемчужине.
– Я знаю, что я сказал Жемчужине. И я больше не наставник. – Шипы Звона раздраженно дернулись. – Это другое. Не видения, а… вспышки озарения.
Утес сказал:
– Ты можешь определить, не полезет ли тот большой паук за нами сюда?
– Тот, на которого мы приземлились? – Звон беспокойно тряхнул шипами. – Нет, не могу.
– Но он же слишком большой и не пролезет в эти туннели, – запротестовал Эсом, спотыкаясь и следуя за ними.
Лун не собирался ему объяснять, но Поток мрачно сказал:
– Он может прогрызть себе дорогу сюда,
