Юрий Никитин - Изгой
Голос из-за спины произнес:
— Лучше ответить мне.
Окоем поднимался на стену торопливо, чуть запыхался, дыхание из груди вырывалось с тонким сипом, словно из прохудившегося бурдюка. Скиф хотел возразить, он-де правитель, но Олег ухватил его за локоть и сжал как клещами. Скиф зарычал, но смирился, хотя на верховного жреца смотрел исподлобья: слишком много власти его брат отдал этим священнослужителям.
Окоем погладил бороду, осмотрелся. Он тянул паузу, одновременно восстанавливая дыхание, и тысячи горожан с напряжением ловили каждый звук, что сорвется с его губ. Наконец Окоем заговорил, и голос его, неожиданно сильный и властный, прокатился над всеми слушающими, а у всадника конь вздрогнул и запрядал ушами.
— Город Гелон, — сказал Окоем мощно, — город свободы!.. Всякий беглец из других земель, не стерпев обид и утеснений, может найти здесь защиту. Преступников мы сами изгоняем. Но тех, которые приняты, мы готовы... и будем защищать всеми силами оружия, своими: жизнями, своей кровью!
Город дрогнул от дружного крика. Люди со слезами благодарности бросались на колени, вскидывали к небу кулаки, кричали, что за Гелонию — страну счастья — они отдадут всю кровь до последней капли, всю жизнь до последнего вдоха. Скиф возбужденно орал и тоже потрясал оружием. Олег чувствовал, что и его захватила эта горячая волна, которую так умело сумел разжечь Окоем. Да, теперь эти люди будут защищать город с еще большим рвением. Окоем сумел найти нужные слова, облечь их в нужную форму, сказать с нужной интонацией. Это не Скиф, что лишь бранью...
Вот она, подумал Олег с невольным восторгом и завистью, та сила, которую я понять не могу, потому что в ней ни капли ума, ни капли знаний... но эта хорошая сила, эта могучая сила, ею владел Таргитай, но я боюсь этой непонятной мощи, потому что завтра такие же хорошо сложенные слова может отыскать враг, и тогда... Нет, искать надо только в знании, в познании. В знании дважды два всегда равняется четырем, говорит ли это враг или друг, говорится это утром или вечером, в радости или гневе. В знании всегда видно, кто прав, а кто нет, и неправый либо отступит еще до схватки, либо будет разбит, ибо он не прав, а не прав — это хуже оружие, хуже позиция, да и чувство самой неправоты ослабляет волю и даже тело.
Скиф внезапно повернулся к Олегу. На смертельно бледном лице удивительно ярко горели восторгом синие глаза. Он сказал, задыхаясь, выталкивая слова, как будто стрелял ими из лука:
— Олег... я возвращаю себе право мести!
Олег отшатнулся:
— Ты забыл, что предрек твой отец?
— Олег, как ты можешь? В такой миг... говоришь всего лишь о моей жизни или моей смерти? Я нарушаю слово, данное моему любимому отцу!.. Это тяжело... и страшно. Но, Олег, есть нечто выше меня... как и выше всех людей на свете.
— Что? — спросил Олег горько.
— Зло должно быть наказано, — отрезал Скиф. — Теперь я воюю не только против убийцы моего отца! Эта женщина пришла убить и Гелона, лучшего из людей... Ибо разрушить Гелонию — это убить его по-настоящему. Его сердце все еще здесь... Ты не слышишь — он страдает, когда убивают его людей, когда вытаптывают их поля, рубят сады, засыпают колодцу Я убью ее!
— Скиф!
— Я убью ее, — повторил он с нажимом. — Я убью! Теперь я ее убью.
Глава 36
Олег не спал уже третьи сутки, голова гудела, как медный щит, в который били изо всей дури. Остановился сделал несколько медленных глубоких вдохов, послал свежую кровь в череп, а чересчур разогретую в голове отправил в ноги.
Боль несколько утихла, но осталось чувство нереальности, как бывает либо в момент, когда уже готов заснуть, либо когда едва-едва вынырнул из сна, а смутные призраки еще мелькают перед глазами, постепенно становясь тоньше, а в ушах еще звучат голоса.
Прямо из стены выплыла призрачная фигура. Сквозь нее он видел медную чашу светильника, ковер на стене, различал даже толстые крюки из бронзы, вбитые в каменную стену...
Вздрогнул, фигура приблизилась, протянула пальцы к горлу. Инстинктивно вскинул руки, перехватил призрачные кисти. Вскрикнул от страха и едва не выпустил: его пальцы сжимают широкие мужские запястья!
Призрак навалился всем телом, Олег упал под тяжестью. Некоторое время боролись, слышалось шумное дыхание. Наконец хрустнули кости, изо рта призрачного лица плеснула кровь. Настоящая, алая. Горячая. Олег поспешно вытер руки об одежду призрака.
Лицо медленно наливалось красками, обрастало плотью. На Олега смотрело бледное лицо немолодого мужчины, в глазах бессильная ненависть, с губ срывался шёпот, но слова были на чужом языке.
Олег не уловил в них смысла, ухватил за плечи и грубо тряхнул:
— Кто ты? Кто послал? Человек-призрак пошептал:
— Тот... кто тебя нашел.
— Кто нашел?
— Тот, кто возьмет твою жизнь.. .
Изо рта темная струйка вытекала все шире. Человек закашлялся, кровь плеснула фонтаном, тут же дернулся, вытянулся и застыл. Олег обыскал убитого, под балахоном на поясе нащупал длинный острый нож в красивых дорогих ножнах.
Состояние опасности не уходило. Он силился удержать это состояние полусна, когда реальное и нереальное смешиваются, соприкасаются, уже начинаешь видеть сон, но все еще знаешь, что на самом деле лежишь на ложе, что рядом не лес или поле, а стена, посреди комнаты стол, там лавка и табуретка...
Вторая призрачная тень неслышно двигалась к нему вдоль стены. Олег отчетливо видел сквозь прозрачное тело вбитые в стену железные крюки, узор на коврах, блестящую шерсть на распятой шкуре, и только по краям свет заламывается, словно он смотрит сквозь передвигающуюся вдоль стены огромную дождевую каплю.
Он старался не смотреть прямо на приближающегося врага, но сердце уже колотится, как у пойманного воробья. Тот приблизился, вскинул руки. Олег успел увидеть острые когти, которыми так легко пропороть артерии на горле. Его собственное тело как будто само метнулось в сторону. Правой рукой захватил врага за шею, рванул, Дернул, тот же хруст шейных позвонков, сразу обмякшее тело, едва слышный хрип.
Полупрозрачники, странное племя, некогда многочисленное, теперь сохранились где-то в труднодоступных горных долинах. Слабые и не очень быстрые, они сумели выработать в себе свойство незаметно подкрадываться к добыче, что нередко помогало им защищаться от сильных соседей. Но беда в том, что разъяренные таким подлым колдовством соседи, ворвавшись в селение полупрозрачников, уже не щадили никого, в полон не брали, убивали даже детей в корзинках.
Видимо, Хакама или кто-то из высших магов сумели отыскать такое уцелевшее племя, наняли убийц, а уж перебросить их прямо в город Гелон хватило мощи их магических вещей.
