Реванш - Илья Соломенный
Размышления прервало одно из тёмных пятен, выделяющихся на удивительно светлом для этого времени года небе. Увидев на одном из приближающихся коптеров знакомую монограмму, я вгляделся в оптику пристальнее — и удовлетворённо улыбнулся.
Ну, всё, кажется, настал час Ч…
Годунов-старший всё же не стал противиться воле своих покровителей, и явился в башню корпоратов. И самое главное — его коптер садился именно на ту посадочную площадку, на которою я и предполагал.
Отлично!
У меня, несмотря на всю уверенность, был и запасной план — но пользоваться им, признаюсь честно, совершенно не хотелось. Ведь в случае, если бы коптер решил завернуть за здание и сесть с другой стороны, его пришлось бы сбивать самонаводящейся ракетой, а затем устроить побоище на городских улицах. А это, на секундочку, самый центр города, и полностью стереть следы своего пребывания здесь даже с помощью омуо не получилось бы, в этом можно было не сомневаться.
К счастью, поступать столь опрометчиво не пришлось.
Я, боясь моргнуть лишний раз, внимательно следил за тем, как стальная птица приближается к посадочной площадке, касается её выпущенными шасси и глушит двигатели.
Дверь медленно отъехала в сторону, оттуда вышла охрана. Один, два… И всё?! Неужели всего два человека будут сопровождать господина Годунова? Он или излишне самоуверен, или… Впрочем, это уже неважно.
Показавшаяся вслед за охраной черепушка Сергея Валерьевича мгновенно оказалась в перекрестии прицела. Омуо, учитывающий такие факторы как скорость ветра и расстояние до цели, немного скорректировал траекторию выстрела, спроецировав её мне прямо на линзы.
Я чуть повёл стволом, принимая более удобное положение.
Годунов, оказавшись на площадке, огляделся по сторонам и, поправив свой дорогой костюм, сделал несколько шагов в сторону ближайшей двери — и в этот самый момент открылся. Пора!
Выстрел грохнул так, что я понял — соседи наверняка услышат его. Правда, сейчас меня волновало совсем не это — пуля, которая должна была разнести голову Сергея Валерьевича как спелый арбуз, врезалась в массивный щит. Он пошёл помехами, а охрана Годунова и он сам от неожиданности отшатнулись. Оказывается, корпы озаботились защитой посадочной площадки.
«Чёрт! И как так вышло, что я об этом не подумал, и не проверил?»
Мысль пронеслась в голове куда быстрее, чем я успел её обдумать. Не было времени рассуждать — я уже передёрнул затвор, повторно навёл винтовку на цель, рванувшую вперёд, к спасительной двери — и снова нажал на спусковой крючок.
Щит взорвался всплесками плазмы, не выдержав второго попадания. Конечно, чему тут удивляться — при таких размерах вообще удивительно, как он может работать стабильно? Наверняка на содержание такого «Оборонэксу» приходится тратить прорву энергии.
Впрочем, эти мысли тоже шли фоном, а руки всё делали сами.
Снова перезарядка, снова наведение — и третьим выстрелом я опрокинул на площадку одного из охранников Годунова, смяв его защиту как картон. Чанг не обманул — боеприпасы и правда на редкость мощные.
Во второй раз голова Годунова-старшего попала в перекрестие прицела в тот момент, когда оставшийся в живых охранник распахнул перед ним дверь в здание. Старик наверняка уже благодарил Бога за своё спасение — но ему не хватило жалких полметра, чтобы остаться в живых.
Крупнокалиберная пуля пробила щит Сергея Валерьевича и разнесла его голову на десятки ошмётков. Тело Годунова по инерции сделало несколько шагов, и рухнуло прямо внутрь дверного проёма, наверняка заливая всё вокруг кровью.
Я с удивлением понял, что всё это время почти не дышал. Глубоко вдохнув, отлип от прицела и начал хладнокровно собирать винтовку, прислушиваясь к своим ощущениям.
К моему удивлению, никакого удовлетворения от сотворённого я не чувствовал…
Глава 26 — Всё впустую
Ну так чего ты ждешь?
Ты предвкушаешь все,
Ты споришь, но что если бы ты мог начать войну?
Меня все ненавидят, и сильней, чем до того.
Никак я не могу от них добиться новых слов.
Ноябрь 2101 года. Москва.
Напряжение, царившее в городе, можно было резать ножом.
Это чувствовали все — теневые авторитеты, корпораты, бизнесмены, богема и даже простые работяги, старающиеся лишний раз не высовываться на улицу.
Устранив Годунова-старшего и обнародовав его компромат на важнейших людей города, я открыл ящик Пандоры — и закрыть его было уже невозможно. Бывшие друзья рвали отношения, деловые партнёры кидали друг друга, а те, кто просто попал под раздачу сильных мира сего молились, чтобы их не зацепило случайным ударом. В городе случился всплеск заказных убийств, и полиция сбилась с ног, гоняясь за исполнителями, но ничего этим так и не добилась.
Мда… Такого эффекта, признаюсь, я не ожидал.
Погода будто чувствовала настроение жителей столицы. Небо вот уже который день было затянуто серыми тучами, температура опустилась почти до нуля и шёл непрерывный дождь, тут же замерзающий ледяной коркой на дорогах, мостовых и зданиях.
Больше всего, конечно, досталось Пете.
Его ждал ряд весьма неприятных бесед — с местными авторитетами, желающими знать — что происходит? — а также с корпоратами, которые лишились главного козла отпущения. Теперь они стремились отыграться на его сыне, и судя по некоторым доходящим до меня слухам — им это удалось.
Годуновы лишились почти всего, что у них было. Законные предприятия, принадлежащие им, быстро экспроприировали корпы, теневые потоки застопорил преступный мир. Большая часть семейных ниточек финансирования махом оказалась обрублена — и в настоящий момент Петя мог рассчитывать только на собственные сбережения, которых, как я подозревал, у него было совсем немного.
Теперь главой семьи стал мой бывший друг, но главой какой семьи? С уничтоженной репутацией, замороженными и отобранными активами, и полным недоверием бывших партнёров — вот какой.
Нанеся решающий удар по Годуновым я, фактически, уничтожил всё, к чему они так долго шли — вот только не чувствовал никакого морального удовлетворения от содеянного.
Никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Просто звенящая пустота.
— Ты можешь поверить, что такая жесть творится при нашей жизни? —
