Флейм Корвин - Смертный ангел (СИ)
Обиженно воя и скаля клыки — пиршество оборвалось на середине — нежить зашаркала на союзников. Колдовство Кзаркхмета заставляло мертвецов идти в бой. Тараща глаза и вытягивая кривые руки, нежить приближалась с каждым новым ударом сердца. За их сгорбленными спинами вставали полуобглоданные фигуры, минуту назад бывшие обедом умрунам.
— Передний ряд, отставить копья! Токмо мечи да секиры, — пронеслось по шеренгам.
— Верно, — Свенельд оттер от крови любимый клинок. — Их можно взять лишь, изрубая в капусту.
За спинами натужно ухнули катапульты. Да без толку, придавленные зомби скидывали с себя пудовые валуны, как будто те легче пуха.
Березин крутанул в руке меч. До нежити десять шагов. Умруны шли не оборачиваясь и не косясь в сторону. Девять. Вон она мягкая, трепещущая, полная сочной крови плоть! Восемь. Нужно лишь дотянуться до нее и вонзить в кричащее тело клыки. Семь.
Позади нежити, на заведомо безопасном от мертвецов расстоянии, улюлюкая сгрудились степняки и гоблины. Это было их ошибкой. Еще оставшиеся в колчанах стрелы и последний залп метательных машин посеял среди них смерть, рождая новых живых мертвецов. Схапав в чудовищные лапы нелюдей и ордынцев, новая волна нежити погналась плотные ряды щитов.
Гоблины и степняки, те, кому повезло, отпрянули назад. Под стрелы они больше не сунутся.
Два. Один!
Меч Руслана с громким хряском снес с плеча тянущуюся к нему окровавленную руку. Для мертвеца это было ничто, он лишь протянул вторую. Взмах серой стали — и она тоже упала. Свенельд срубил нежити полплеча; и это пустое. Лишь обезглавленная она чуть попятилась. Сильный удар в грудь тупым концом копья, стоявшего за Русланом дружинника, откинул умруна на несколько шагов.
Отрубленные руки и голова, тянувшиеся к живым, раздавились под тяжелыми сапогами ратников, их измельчили секирами. Только после этого они перестали трепыхаться.
Заскрежетало под боком. Когтистая лапа оставила на щите коростеньского воеводы пять глубоких борозд. Срубленная кисть задергалась где-то под ногами. От выпада меча голова нежити раскололась на две половинки как спелый арбуз. Снова подстраховал Свенельд, и снова сбившаяся нежить откинута тупым древком на несколько шагов, чтобы опять подняться и — туда к ненавистным живым.
Войско обречено. Эта мысль довлела на плечи и пронзительным ором взрывалась в головах. Но в залитых потом глазах дружинников и ополченцев упорно не желал раззагораться огонек паники, никто не показал спину.
Нежить лезла бесконечными накатами. Бессчетное количество раз взмахивали мечи и боевые топоры. Нежить непрерывно изрубалась, но меньше мертвецов не становилось. Острые когти и клыки, сочащиеся ядом, рвали крепчайшую двухслойную кольчугу. То там, то здесь мертвецы выдергивали ратников из плотного строя и пополняли армию Тьмы.
— Эх, братцы, не поминайте лихом! — закричал рядом с Русланом гвардеец.
Смертельно раненый, с распоротым животом, он сумел стащить с себя кольчугу и ринулся в лапы нежити. Проклиная себя, ему никто не препятствовал. Через минуту он тянул отравленные когти к бывшим товарищам.
…Время превратилось в вечность.
Когда ноющие мышцы уже отказывались повиноваться, трубы наконец-то просигналили смену. Поднатужившись, передняя линия мечников отбросила как можно больше нежити за раз и уступила свежим товарищам, которые ждали своего череда за спинами тех, кто вступил в бой первыми.
Руслан и Свенельд уселись прямо на голую землю. Тяжело дыша, Березин отстегнул шлем и вытер краем плаща обильный пот. Свенельд не удержался от ехидного смешка. Плащ был испачкан, и теперь лоб иномирца был весь в грязных разводах.
— Нужно что-то менять, — сказал Руслан, невесело глядя напирающую нежить, не ведающую ни страха, ни боли.
Свенельд посерьезнел.
— То верно.
— Надо убить колдуна, — поднявшись, Руслан смотрел в зрительную трубу. На помосте что-то творилось. Инопланетник тщетно крутил колесико, но оптика трубы не позволяла углядеть, что именно происходило на помосте. Однако интуиция подсказывала, что именно там кроется корень волшбы, что заставляла мертвецов жадно тянутся к живому мясу.
— Но как? Мы и так их еле сдерживаем?
Инопланетник молчал. Думай, Руслан, думай! Иначе этот день станет последним в твоей жизни. Рано или поздно, но мы устанем — и нежить сломит сопротивление смертных.
Голова была абсолютно пуста. Не было ни одной скольни-будь дельной мысли. Зазвенев кольчугой, Свенельд полностью растянулся на земле, наслаждаясь минутами отдыха. Березин последовал его примеру. Будь что будет!
Коростеньский воевода, бившийся сейчас бок о бок со своими воями, выместил злость в скаредном ругательстве. В паре слов была не только злость, но и отчаянье вкупе с недалеким изнеможением. Утомленное до предела тело кричало — нет, вопило! — что больше не может, что уже нет тех крупиц сил, с какими минуту назад управлялся щитом, а правая кисть крутила клинком.
Уловив мгновение, Руслан поднял забрало. В груди сипело.
Меч Березина в сотый раз рассек уже единожды умерщвленную плоть. Рука свинцовая! Рядом хрипло выдыхал куябец. Руслан оглянулся. Мертвецы все чаще добирались до ратников, число коих, со стекленеющими от усталости глазами, таяло с леденящей сердце быстротой.
Руслан вдруг понял, что до следующего сигнала смены, четвертого по счету, им же не дотянуть. Свенельд подсек мертвеца, незаметно подкравшегося к Руслану слева. Иномирец поймал взгляд друга. В нем читалась та же тоска и осознание скорой и неизбежной кончины.
— Мамочка! — совсем рядом с Березиным вскликнул молодой безусый вой, вряд ли ему было даже осьмнадцать зим.
Сразу две культяпки мертвеца воткнулись в стеганную куртку и вышли из спины. Рана была жуткой. Руслан сочувственно поджал губы, парень уже не жилец.
— А-а! — его безжалостно толкнули в лапы нежити. Пока не успел стать ей, стоя среди тех, кто еще жил.
— Боги!..
Кто за ним? Он, или Свенельд? А может тот усатый десятник с гвардейской нашивкой?
Как гром среди ясного неба зазвучали новые боевые трубы.
Там! Там — ошеломленный негаданно свалившимися отзвуками воинственных горнов, Руслан едва не поплатился; челюсть клацнула в волоске от него — у дальнего от них края поля из леса медленно выползала стальная змея, в голове которой реяли два стяга: сиреневый с белой башней посреди и багряный с черным драконом.
Гномы!
— Гномы! — пронеслось над союзным войском. Павшие духом миг назад, ратники теперь с удесятеренной стойкостью и энергией уперлись перед нежитью.
