Майкл Суэнвик - Танцы с медведями

— Ну, да, типа того. — Голос у него упал. — А что, нельзя?

Евлогия, Евфросинья и Олимпия хором произнесли:

— Нет. Исключено.

— Вы должны переодеться в новые ливреи, которые мы для вас сделали.

— В хорошенькие сиренево-фисташковые наряды!

Гаргантюа чуть не плакал.

— И пидорские шапочки тоже надо напялить?

— Они называются береты, — пояснила Этери. — Да, разумеется, надо. Без них ансамбль не будет законченным. Они лежат в сундуке. Давайте, начинайте, и побыстрей!

Магог, покраснев, уточнил:

— В смысле… раздеться догола… прямо перед вами, барышнями?

— Естественно. Мы должны убедиться, что вы правильно наденете одежду.

— Не переживайте, — проворковала Нимфадора. — Вы не откроете нам ничего такого, чего бы мы еще не видели. Хотя бы в воображении.

Никто из Жемчужин не улыбался. Но в глазах у всех плясали черти.

Двое подземных владык вошли в Теремной дворец через длинный подземный ход, прорытый из подвала особняка Хортенко. Владыки мгновенно перестроили свои тела, опустившись на четвереньки. Теперь они крались как киберволки. Когда они очутились в покоях князя Московии, последние остатки Княжеской Гвардии в тревоге вскинули алебарды.

— Никому не дозволено пребывать в Теремном дворце без приглашения, — произнес рослый гвардеец, и его шерсть встала дыбом. — Вы должны немедленно покинуть опочивальню.

— Не мы, а вы, — возразило одно из чудовищ.

— Иначе вы умрете, — добавило второе.

Гвардейцы не первый раз встречали подземных владык. Хортенко устроил у себя в застенках серию наглядных «показов», в ходе которых подземные твари демонстрировали свою сноровку и ловкость на избранных политзаключенных. Потом Хортенко еще долго приставал к гвардейцам, допытываясь у них, сколько времени потребовалось пленникам, чтобы умереть.

Поэтому медведи подумали и убрались восвояси.

Владыки заняли позицию по обе стороны от князя и словно окаменели.

— Твоя стража оставила свои посты, — сказали они наконец.

— Твое правительство практически пало.

— Главный сейчас — Хортенко. Когда царь Ленин завершит свою речь, Хортенко захватит Кремль.

— Сопротивления не будет.

Благородное лицо князя мучительно кривилось. Голова отчаянно металась на подушках. Но, увы, он не мог проснуться, как ни старался.

— Генеральша Магдалена Звездный-Городок хотела добраться до Теремного дворца, чтобы спасти тебя.

— Ты назвал бы ее усилие героическим.

— Мы убили ее.

— С ней умер твой последний шанс остановить революцию.

— В благодарность за все, что мы сделали, Хортенко дал нам разрешение убить столько твоих граждан за ночь, сколько мы пожелаем, то есть примерно половину населения Москвы.

— Но нам недостаточно увидеть их муки.

— Это только первый шаг.

Спящий князь поднял руку, чтобы прикрыть тыльной стороной ладони никогда в жизни не открывавшиеся глаза.

— Нет, — бормотал он. — Пожалуйста… не надо.

— Правление Хортенко начнется с бунтов и пожара, который уничтожит большую часть Москвы.

— В результате катастрофы он резко поднимет налоги.

— Мятежи всколыхнут всю страну.

— Бунты будут подавлены.

— Но такой ценой, что налоги снова придется поднимать.

— Что, в свою очередь, дестабилизирует экономику.

— И потребует новых источников дохода.

— Которые можно получить силой.

— Московия сможет выжить только путем постоянных завоеваний и экспансии.

Князь метался во все возрастающем возбуждении и вслепую размахивал руками. Подземные владыки с легкостью уклонялись от его ударов. И опять припадали к его ушам.

— Нет, — простонал князь. — Я остановлю… вас. Я знаю как.

— И каким же образом, ваша светлость?

— У тебя нет солдат.

— У тебя нет гонцов.

— Твои слуги предали тебя.

— Ты потерял Москву.

Князь взмолился:

— Господи… услышь мою молитву. Помоги мне, умоляю. — Ужас на его лице мешался со страстной надеждой. — Пошли мне… чудо.

— Дурак! Бога нет.

— Чудес не бывает.

— Скоро и России не будет.

Князь Московии закричал.

И вдруг он проснулся.

18

С громовым шумом князь Московии пробил крышу Теремного дворца. Обломки балок и черепица разлетелись в темноту.

Он обнаружил, что пробудился ото сна, но попал в нечто еще более фантасмагорическое. Внизу раскинулся его горячо любимый город… однако Москва оказалась меньше и непригляднее, чем князь себе представлял. Вонючие дымы поднимались там и сям. Некоторые здания почти обрушились, а в них все равно жили. Тонкая пленка пыли обесцвечивала улицы и переулки. И окраины, и центр Москвы нуждались в покраске.

Но это был его город, и он любил его всем сердцем.

Князя поразило, что все градостроительные детали с пугающей точностью совпадали с картой, которая всегда была перед его мысленным взором. Все — дома, переулки, парки, скверы и тупики — имело физическое соответствие, и насколько безупречное, что князь напрочь позабыл о своей главной цели. Конечно, он сразу же понял, что фальшивый царь является слабым местом в планах Хортенко: если его убить, революция захлебнется мгновенно. А люди, потерявшие вождя и объединившиеся для свержения князя, мигом обратятся друг против друга. Кстати, способов убийства этого Ленина существовало предостаточно. Князь Московии подумал обо всех.

Но пронзительное открытие, что мир реален, подействовало на него как наркотик. Мысли о Хортенко, подземных владыках и противостоянии им, секунду назад казавшиеся ему столь важными, разлетелись, как галки.

Зачарованно улыбаясь, князь Московии неуклюже перебирался через свои дворцы, обрушивая стены и круша полы. Крохотные лошадки тревожно ржали на мостовой. Игрушечные солдатики бросали свои ружья и улепетывали. В усыпанном звездами небе висела ярко-оранжевая полная луна.

Какая ночь!

В каждой руке у него что-то извивалось. Не удостоив владык мимолетным взглядом, князь отшвырнул их прочь. Он поймал механических тварей, прежде чем встал на ноги. Теперь он услышал, как каждый из них ударился о камни, и догадался, что они уничтожены. Но его это уже не волновало. Подобные мелкие соображения были сметены волшебством момента.

Обнаженный князь зашагал по подъездной дорожке к Троицким воротам. По пути он наступил на фургон и раздавил пару солдат. Трое храбрых бойцов застрекотали автоматным огнем, отчего он ощутил покалывание в районе груди, будто по коже легонько провели чертополохом. Ощущение быстро пропало, а солдаты прекратили стрельбу, когда он нагнулся и шмякнул по ним ладонью.