Запретная звезда - Евгения Исмагилова
Снова ее душило отчаяние. Она готова была разрыдаться, только вот это никак не поможет делу. Она нашла мешок и мечом распорола края. Затем просунула голову и руки, обвязала остатками бечевки – получилось что-то вроде платья длиной до колен. От холода, конечно, не спасет, но хоть наготу прикроет.
Когда начало темнеть, Эйлит смирилась с тем, что нет никакой надежды. Это конец. И теперь у нее не оставалось иного выбора, кроме как вернуться к храму. Может быть, там ей повезет.
– Переждем снегопад под крышей. Здесь оставаться бессмысленно.
Монстр продолжал смотреть в морскую даль, словно что-то манило его. Эйлит дотронулась до его покрытой взъерошенными перьями спины, зовя за собой. Вдвоем у них больше шансов выжить, верно? А значит, лучше держаться вместе. Ведь когда-то они были одним целым.
Тварь вдруг издала боевой клич и с разбегу метнулась в воду. Эйлит не успела и ахнуть, как ее черный хохолок накрыла тяжелая, темно-серая волна.
– Куда?! – Эйлит бросилась к берегу. Ветер ударил в лицо и окатил ледяными брызгами. – Куда ты?! Не смей!
Почему она так долго не появляется? Неужели утонула?.. В ледяной воде могло произойти что угодно, даже чудовище может погибнуть в море.
Но нет. Монстр вынырнул вдалеке, жадно глотая воздух. Кажется, волны не были ему помехой. Загребая мощными передними лапами, он отплывал все дальше, словно собирался преследовать аркелль графа.
Эйлит так и осталась стоять на берегу, пока силуэт чудовища не исчез за волнами. Она кричала и молила его вернуться, но все бесполезно.
Даже вторая половина ее покинула, боясь голодной смерти. Придется выживать одной.
Врата храма были сделаны словно для гигантского существа: в четыре человеческих роста, если не больше. По центру сияла звезда, сделанная из божественного бело-фиолетового металла, лучи которой расходились по всей поверхности полотна, образуя выемки. У врат не было ни петель, ни замков. Оставалось лишь гадать, как же они открываются.
Снег прекратился, и небо очистилось, позволяя двум лунам вылезти из-за горизонта. За спиной простиралось лишь бесконечное белоснежное поле, ясно давая понять – нет никакой дороги назад. Отчаяние с новой силой захлестнуло Эйлит: как глупо будет вот так умереть! У запертых ворот, к которым она шла так долго!
– Черт! Да открывайтесь же! – крикнула она хрипло и из последних сил ударила кулаками равнодушный металл. – Ну же!
В ответ каменная могила зловеще захрустела, словно напоминая Эйлит, что она вовсе не так одинока, как думает. Шушан медленно прорывался на свободу. И он точно убьет ее, отрывая по маленькому кусочку, пока она не превратится в ничто.
Эйлит ударила еще раз, оцарапав ногтями ребристую поверхность. В приступе ярости она била по двери, сдирая в кровь кожу. Створка все так же не поддавалась. Разводы крови стекали по ее поверхности и падали на каменное крыльцо, превращаясь в розовый лед.
– Ты не посмеешь, – прошептала Эйлит, потому что кричать уже не могла. Слабость подкосила ее, и она бессильно рухнула на каменные плиты. Ничего, немного отдохнет и продолжит. Совсем чуть-чуть.
Первый лунный свет упал на гладкую поверхность врат. И тогда, стоя босиком в серебряном сиянии равнодушных небес, Эйлит вновь обрела надежду.
На вратах появились символы: птица, кажется, ибис. Ладонь. Шестиконечная звезда. – «Граф говорил, как они называются. И-е-рог-ли-фы. Аментет, язык бога». – Эйлит принялась рыться в сумке в поисках сложенной бумаги.
Шушан, как дятел, долбил камень освободившейся длинной лапой. Бах. И снова бах. Маленькие успехи придали ему еще больше сил, и он ускорился. Бах, бах, бах, бах!!!
«Ибис, глаз, звезда! Все верно! Только вот это ни черта не поможет, она ведь не помнит, как они называются!»
«Так, нужно сделать глубокий вдох и успокоиться. Граф говорил ей названия этих рисунков, это фраза, которая откроет дверь. Слова хранятся где-то у нее в памяти, надо просто немного подумать. Черт, опять начинает болеть голова!»
Бах! Бах! Из груды уже вылезало его мерзкое тонкое тело!
«Эйлит, соберись! Итак, звезда. Звезда – символ Альхора. На аментете Альхор пишется как „Аль-Хор“, что означает „бог со звезд“. Аль – это бог, хор – это звезда. Одно слово есть. Рука – символ повеления. Что говорят маги своим мечам? Они говорят „инхар“, это означает „повелеваю“. Но третье слово?»
«Ибис, ибис, ибис… символ чего? Вспоминай!»
Бах. Бах. Бах!
«Если верить легендам, ибис – птица, путешествующая между мирами. Между землей и звездами. Когда заходишь в храм, ты покидаешь один мир – земной – и оказываешься в мире божественном, понимаешь? На аментете ибиса называют иуасат, что означает „вездесущий“, – так говорил граф, когда они плыли сюда. Иуасат».
Эйлит снова достала бумагу. Совсем стемнело, и в дрожащем свете фальшь-огня рисунки словно ожили. Сперва звезда, затем ладонь и лишь потом ибис.
– Хор-инхар-иуасат! – крикнула она в отчаянии, и по снежной пустыне прокатилось эхо, угаснув где-то у кромки звезд.
Некоторое время ничего не происходило, а затем звезда на вратах вдруг стала исчезать, образуя дыру и приглашая внутрь. Из образовавшегося прохода потянуло затхлым застойным воздухом, какой бывает в погребе или подвале.
Эйлит, дрожа от волнения и холода, шагнула внутрь, в то же мгновение каменная могила отпустила шушана, однако этого она не услышала – врата за ней вновь надежно закрылись.
На остров Клятый стремительно опускалась тьма.
Сколько прошло времени? Эйлит совсем ничего не понимала. Она сидела за родительским столом и помогала материи резать овощи. За окном царила все та же бесконечная ночь.
– Так здорово, что ты вернулась, – наверное, в сотый раз повторила мать и вытерла с глаз мнимые слезинки. – Как хорошо, когда вся семья в сборе.
– Эйдин нет с нами, – возразила Эйлит и посмотрела на свои руки. Ощущение, что она спит все не покидало. Говорят, что нужно смотреть на свои руки, чтобы проснуться, только вот она никак не могла. – Эйдин, твоя младшая дочь, почему ты не помнишь?..
– Конечно, я ее помню, – возмутилась мать. – Просто она…
– Она что? – разозлилась Эйлит, резко поднялась.
– Не вздумай на меня кричать, – обиделась мама и отвернулась. – Я скучаю по ней не меньше тебя, между прочим.
– Надо ее найти. Циглер… Циглер должен был… Циглер… – Эйлит зажмурилась. И почему так мучительно вспоминать?!
– Циглер, Циглер, только и слышно от тебя, – проворчал отец, укладывая дрова у печи. – Что еще за Циглер?
– Это обережник графа Теодора фон Байля, из Дильхейма, –
