Земля. Реалити-шоу, в котором за тебя уже все решили - Элой Морено
– Что желаете? – спросила, даже не глядя на нас, молодая девушка, поглощенная своим мобильным телефоном.
– Мне одно вот такое, – сказал мой брат, улыбаясь и указывая на ванильное мороженое.
– А мне тогда одно клубничное, – попросила я, тоже улыбнувшись. Мы оба переглянулись.
Девушка приготовила нам два мороженых и дала чек.
Мой брат положил на стол деньги, а рядом с ними золотой ключ. Девушка удивленно посмотрела на нас и забрала наличные.
– Подождите минутку снаружи…
Мы вышли на улицу и сели за один из деревянных столов друг напротив друга, рассматривая окрестности, которые нас очаровали. Через несколько минут мы увидели женщину, которая торопливо шла прямиком к нам, ведя за руку ребенка.
– Здравствуйте, добро пожаловать! – сказала она нам, не дойдя до нас еще несколько метров.
– Здравствуйте, – ответили мы.
– Человека, которого вы ищете, сейчас нет. Он уехал на прогулку с остальными детьми. Со всеми, кроме этого, – объяснила женщина, глядя с улыбкой на маленького мальчика, которого держала за руку. – Сегодня утром он упал с качелей, и у него снова открылась рана, которая не перестает кровоточить. Пойду посмотрю, сможем ли мы это исправить.
– Не беспокойтесь, мы подождем, – ответил мой брат.
– Они долго не задержатся, через час или около того будут здесь. Пока ожидаете, можете заказать себе столько мороженого, сколько захотите, мы вас угощаем.
– Большое спасибо, – ответили мы ей.
Женщина развернулась и повела ребенка в сторону хижины неподалеку от нас, на стене которой была изображена небольшая медицинская аптечка.
Мы сидели там и ели мороженое, как в детстве.
Мой брат посмотрел на меня.
– Я тебя люблю.
Прямое, короткое, неожиданное «я тебя люблю», которое так долго хранилось у него внутри.
Молчание.
Я зачерпнула еще кусочек мороженого.
Проглотила его.
У меня дрожал язык, а через мгновение задрожали и слова.
– Я тоже тебя люблю, Алан, – сказала я, стараясь не расплакаться.
Я посмотрела в его глаза, и мы оба поняли, что в этот самый момент снова обрели друг друга.
Мы пробыли на ферме почти час, наслаждаясь природой вокруг, пока вдруг вдалеке не увидели приближающееся облако пыли. Это был желтый фургон, большой, почти как автобус.
___
Фургон припарковался у въезда, прямо рядом с воротами. Тишина вокруг нас тут же была нарушена. Дети высыпали из автобуса: кто вприпрыжку, кто с криками, кто бегом. Казалось, что целый мир для них был слишком мал.
Они подбежали и уселись за двумя соседними столиками рядом с нами. Девушка вышла с подносом, полным мороженого. Никто из них даже не обращал на нас внимания. Дети были просто счастливы.
Я снова перевела взгляд на фургон и увидела, как не спеша выходит водитель – очень крупный мужчина в кепке и огромных очках, остальную часть лица которого закрывала огромная борода.
Медленно, слегка хромая, он подошел к нам. Мы встали.
– Наконец-то приехали, – сказал мужчина, присаживаясь рядом. Он даже не пожал нам руки. Я заметила, что на нем были надеты перчатки.
Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил.
– Знаете, каждая коробка – это чья-то жизнь. Открыть ее – значит взять на себя ответственность, – начал объяснять он, глядя куда-то вдаль. – У всех коробок, которые вы находили до сих пор, уже есть свои владельцы, поэтому они открывались вам так просто, но эта коробка – совсем другое дело.
Он повернул ко мне голову и снял очки. Я увидела, что часть лица у него была обожжена.
– Я не понимаю, – сказала я, стараясь не смотреть на его шрамы.
– Это означает, что, открывая коробку, вы берете на себя ответственность за то, что находится внутри, – мужчина помолчал несколько секунд. – В каждой коробке спрятана жизнь одного из этих детей. Если вы решитесь открыть ее, то возьмете на себя ответственность…
Он снова отвернулся, посмотрел на фургон, за которым простирался пейзаж.
За нашим столом воцарилось молчание. За двумя соседними столиками слышались крики и смех, там кипела жизнь.
– Подумайте хорошенько об этом, – сказал он мне, снова надевая очки. – Такие дела. Оставлю вас пока одних.
И после этих слов мужчина встал и ушел.
Мы с братом уставились друг на друга.
– Дело в этом? Это было твое желание? Стать матерью? – удивился мой брат.
– Нет-нет! Это совсем не то! – запротестовала я. – Я не понимаю, я ничего не понимаю…
Я встала, нервно обошла несколько раз вокруг стола, а потом двинулась к ограде подальше от детей, шума, смеха и всего остального. Я перешла дорогу и начала спускаться куда-то в никуда.
Стать матерью? Да, мне правда этого очень хотелось. Я предположила, что каким-то образом мой отец мог узнать, что в прошлом я посещала различные репродуктивные клиники, сдавала кучу анализов, пыталась на протяжении нескольких лет… Но мое тело все же отказало. И вот теперь он предлагал мне на выбор брошенных детей, оставшихся без семьи… Я стояла, наблюдая за ними на расстоянии.
Как только они доели мороженое, то побежали на детскую площадку. Кто-то сел на качели, кто-то на разноцветный ковер из надувного брезента. Все двигались и играли… Многие были детьми, которых никто никогда не любил. Я вспомнила о Йонасе, подумала обо всех невинных малышах, которые приходили в этот мир, чтобы выжить… О тех малютках, которым не повезло появиться на свет, и они с первых дней жизни уже были близки к смерти. О маленьких детях, которых взрослые используют, чтобы выместить на них сексуальную неудовлетворенность, разочарования, ярость. Ни в чем не виноватые крошки…
Я села на землю и начала плакать.
Посмотрела наверх.
– Что ты хочешь, папа? Что ты хочешь от меня? – спросила я.
Через несколько минут я вернулась к столу, где мой брат по-прежнему сидел один.
Я молча подошла.
Он обнял меня и вытер мои слезы, что текли по щекам и продолжали капать внутри.
– Пойдем, – сказала я ему.
Мы снова вошли в кафе-мороженое, но с бокового входа. Тот самый мужчина был там, ухаживая за одной из коров. Увидев нас, он медленно опустил ведро, которое держал в руке.
– Вы приняли решение?
– Да, я готова продолжить, – ответила я.
Мы вышли на улицу, обогнули здание. Сразу за ним был небольшой сарай. Мужчина открыл дверь, и мы вошли.
Мы увидели два стеллажа с различными ящиками и коробками. Наш проводник взял одну из них, на которой было крупно напечатано число 100, и положил передо мной.
Мужчина не сдвинулся с места.
– Извините, я должен быть здесь
