Александр Бушков - Чужие зеркала

Фрагмент из учебника истории Атара для обучающихся второй ступени, том шестой: «О примечательных людях, кланах, орденах и прочих сообществах, населявших Атар в период последнего Цикла, известий собранных и сортированных по заказу Фагорского Университета ученым сего заведения Красом Тахо, 68 год Нового Цикла, г. Домгаар, Фагор, Граматар».

Когда-то люди, ныне называющие себя дамургами (см.), спасая себя от необходимости раз в пятьсот лет перебираться с гибнущего континента на всплывающий, пошли по пути генной инженерии…

Примерно три тысячи лет назад, как и полагается по димерейским физическим законам или, если угодно, по проклятию Димереи, материк Граматар в сопровождении извержений, землетрясений и прочих катаклизмов погрузился в океан. Однако на этот (единственный) раз не целиком: над поверхностью воды осталась макушка континента – пик самой высокой горной системы затонувшего Граматара. Из материка получился остров. Остров не то чтобы слишком большой и не то чтобы слишком пригодный для обитания, зато он находился рядом. Не надо перебираться через океан в поисках материка Атар, который, быть может, и не всплыл вовсе, который, быть может, всего лишь есть красивая легенда. А если даже не легенда, то поди доплыви до него целым и невредимым, поди довези жен, детей, скот, зерно и продукты. Океан, он ведь тоже готовится: готовит штили, мели, шторма, глубоководных чудовищ… да мало ли чем может океан встретить человеческую песчинку, осмеливающуюся бросить вызов его просторам! Лучше пусть будет плохая земля, но та земля, что ближе. Уж как-нибудь обиходим ее, засеем, засадим садами. Опять же рядом… да что там рядом! Под ногами, хоть и под водой, лежат бывшие наши, соседские, ну а теперь ничейные дома, замки, оружие, инструменты, драгоценности и вообще все то, что невозможно или что не успели погрузить на корабли. Лежат еще не тронутые ни временем, ни соленой водой. Можно просто нырять, закидывать неводы и шустрить баграми, можно придумать что-нибудь, как-нибудь исхитриться достать, добраться до них. И еще одно соображение двигало людьми, соображение для кого-то наиважнейшее, для кого-то пустячное: тот чудом оставленный над водой остров – клочок родной, своей земли.

Вот за эту самую родную землю разразилось морское сражение. Сражение, доселе невиданное по числу сошедшихся флотов, по пролитой крови, по ожесточению, с которым топили, брали на абордаж, резали и добивали друг друга недавние соседи по материку и даже недавние союзники в политике и торговле.

Думается, флота не сумели отплыть достаточно далеко, чтобы с марсов в подзорные трубы уже было бы не разглядеть землю в той стороне, где остался покинутый Граматар. Вид уцелевшей земли подвигнул нескольких правителей (точно неизвестно, но где-то пяти-шести государств) отдать приказ флотилиям разворачиваться и возвращаться. И уж тут никак не могло обойтись без кровопролития. На всех земли не хватит.

Корабли дырявили друг другу борта пушечными ядрами, забрасывали зажигательными бомбами и обстреливали стрелами, обмотанными горящей паклей. Корабли сходились в абордажах, шли на таран. Корабли горели, взрывались, тонули. Грузовые корабли, что сперва держались в отдалении, шли на подмогу своим соотчичам, если те уступали в сражении. Другие транспорты приставали к берегу, люди высаживались на остров, захватывали плацдармы. Сражение, понятное дело, очень скоро перекинулось и на землю.

Новые десанты выбивали с позиций тех, кто уже сумел кое-как окопаться. Окопавшиеся не ограничивались обороной, они совершали вылазку за вылазкой, не давая другим закрепиться за камнями, в ложбинах, на уступах и в расщелинах.

Ввязавшимся в бой отступать теперь уже было никак невозможно, не на пробитых же, не на покореженных же кораблях отправляться штурмовать океан. Ничего другого не оставалось, как воевать до победного. Лишь несколько кораблей ушли в океан, развернувшись кормой к Граматару. Впрочем, это были те немногие корабли, которые в стороне, в недосягаемости орудий самого дальнего боя дожидались исхода сражения. Не стоит уточнять, кто украшал собою палубы и каюты этих осторожных судов. Монархи, монаршьи семьи до последнего троюродного племянника двоюродной жены, высокородная свита, самые откормленные и самые орденоносные из штабных военачальников и добрая дивизия слуг. В общем, лучшие и нужнейшие люди уплыли прочь из опасных, смерть несущих вод. И это в дальнейшем скажется на раскладе исторического пасьянса.

А на клочке Граматара, накрытом плотной дымовой завесой, все смешалось в кровавой мясорубке. Подчас только после гибели человека делалось возможным разглядеть, не своего ли земляка и единоверца ты отправил в мир иной. С другой стороны, если ты не всадишь в наплывающий из дыма темный силуэт пулю, кинжал или стрелу, то, не ровен час, всадят в тебя.

Волны вышвыривали на береговые камни обломки мачт, палубные доски, обрывки парусов и трупы. Живые плыли к земле – куда ж еще? – выбирались на берег и сразу ввязывались в бойню, потому что от бойни спрятаться было просто негде. С уцелевших и продолжающих бой кораблей торопились высадить десанты – иначе пригодные к высадке участки могли взять под контроль обороняющиеся и потом просто не дать лодкам подойти к берегу.

Короче говоря, на море и на суше бились в тот день долго и кроваво. Может, одним днем не обошлись, даже наверняка не обошлись.

Но как силы не беспредельны, так и безумие не бесконечно. Наконец люди вымотались, устали от крови и трупов, которыми остров был завален настолько, что приходилось карабкаться по грудам из тел, чтобы добраться до противника. Постепенно начал брать верх здравый смысл. Люди перестали бренчать сталью, попробовали разговаривать, стали договариваться, начали считать уцелевших, перебирать спасенное имущество.

Народам, участвовавшим в сражении, одинаково не повезло. В бойне уцелело если не поровну выходцев из разных государств, то численного преимущества, которое позволяло бы диктовать свои условия, ни один из народов не имел. По всему выходило, что придется жить сообща, что должна складываться новая раса, возникать новые монархические династии, а то и новая форма правления.

Выстроилась как раз новая форма правления. В общем-то, понятно почему. Никто не хотел давать полную власть выходцам из других государств, опасаясь (и, наверное, справедливо), что со временем может начаться геноцид одних народов другими. Требовалось правление на паритетных началах. Отсюда и пришли к такому органу управления как Совет, который с некоторой натяжкой можно поименовать парламентом.