У порога - Юрий Витальевич Яньшин

— Не ворчи, это я попросила их ничего не говорить, пока я сама не скажу, — проворковала она, щекоча его ухо губами.

И тут он, словно вспомнив о чем-то очень важном, вдруг отстранил её от себя, и, придерживая за плечи, серьезно взглянул опять ей в глубину зрачков:

— Вероника, — строго проговорил он, четко выговаривая каждую букву, — теперь ты должна. Нет. Что я говорю? Теперь ты обязана выйти за меня замуж! И я даже не хочу слышать никаких отговорок! Тем более, что мы уже ранее договорились с тобой ускорить этот процесс после моего прибытия из Астрахани.

— Так-то уж и обязана!? — задорно прищурилась она.

— Да! — безапелляционным тоном подтвердил Афанасьев, на целое мгновенье, превращаясь в диктатора. — Я прошел все назначенные испытательные сроки, и как это теперь принято у молодых выражаться — все положенные квесты, и по полному праву оказался на восьмидесятом левеле, — выдал он базовые знания компьютерных игр. — У тебя нет повода сомневаться в моих чувствах к тебе, а также в моей верности. Поэтому я еще раз настоятельно прошу тебя выйти за меня замуж.

— Ой, даже и не знаю, что сказать, — решила она немного проявить жеманничанье и кокетство.

— А чем я плох?! — решил он ей подыграть немного. — Я хоть жених и не первой свежести, и нафталином от меня попахивает, но если меня прислонить к теплой стеночке, то я, у-у-х еще какой! — сделал он жест, как будто подкручивает невидимый ус. — Нет, ну, правда, Вероника! Пора уже кончать с этой неопределенностью, ведь не дети уже. К тому же, мы и так живем полноценной семейной жизнью, только не оформленной официально. Да и нехорошо будет, если ребенок родится вне брака. Всем будет нехорошо. И нам, и ему тоже, — продолжал он её уговаривать, притянув к себе, ласково оглаживая спину любимой.

— Я всё понимаю, — приникла она головой к его груди. — Я обязательно выйду за тебя. Просто, мне не хочется менять привычный для меня уклад. Но если я выйду замуж, то поневоле придется играть несвойственную мне роль «первой леди». А мне это, ужас, как не хочется делать.

— Ну, если только дело в этом, то я готов пойти на некоторое отступление от общепринятых норм, упрятав тебя подальше от посторонних глаз во время протокольных встреч с главами государств. Впрочем, однажды, ты уже неплохо справилась с этой ролью.

— А-а-а, — вспомнила она, — это, когда приезжала индийская делегация? Там всё было, действительно неофициально и по-дружески, — окунулась она в приятные воспоминания. — Мы просто хорошо посидели. И жена этого Моди оказалась хорошей и понятливой женщиной. Но ведь так не всегда будет, поэтому обещай мне не таскать меня за собой, когда придется ехать за рубеж. Ладно?

— Ладно-ладно, уговорила. Только ты тоже, не тяни с этим делом.

— Ты о чем?

— Как о чем? О свадьбе, конечно! — опять отстранил он её от себя. — Послезавтра же пойдем и подадим заявление. Я поговорю с заведующей территориального ЗАГСа и нас распишут в срочном порядке.

— Хорошо. Только давай без всяких таких пышностей. Просто распишемся и посидим по-свойски, в семейном кругу.

— Да уж, какие там пышности могут быть у пенсионера, выплачивающего кредит в банке? — усмехнулся он. — Церемонию проведем здесь, чтобы не вызывать нездорового любопытства «желтой» прессы. Опыт уже есть. Я, вон, Настасью так же замуж выдавал. Однако же, членов Президиума пригласить придется, — слегка просящим тоном в голосе уведомил он её. — Соратники, всё же. Не поймут, если не пригласим. — И добавил, как бы оправдываясь. — Люди, в целом, неплохие. И тебе было бы совсем не лишним поддерживать с ними и их семьями дружеские отношения. В жизни всякое может случиться. А они, как ни крути, при всех раскладах останутся влиятельными персонами, и в случае чего, помогут.

— Ты о чем это? — сузила она свои глаза.

— О жизни, дорогая. Всякое может приключиться. Должность у меня не слишком спокойная. Вон, прошлый наш «отец народа», уж, как только не берегся, а всё равно в ящик сыграл.

— А я тебе говорила! — уперлась она своими крепкими кулачками в его грудь. — Уйди в отставку. На покой. Тогда и зажили бы тихо и мирно.

— Кабы всё было так просто? — вновь прижал он её к груди. — Не могу я так по-свински поступить с людьми, поверившими мне. Нехорошо будет. Пришел, разворошил улей, наобещал светлые дали и в кусты. Ты уж, того… Потерпи как-нибудь… Вот станет поспокойнее, тогда и на покой можно. На печку, кости старые греть.

— Ага, — прильнула она к нему всем телом, тяжело вздыхая, — с тобой спокойствия только и ждать.

— Ну, зато не скучно, — усмехнулся Афанасьев, в который раз, с удовольствием вдыхая аромат её волос.

Они еще какое-то время посидели в обнимку, перекидываясь малозначимыми фразами. Однако, оставалось, что-то ещё, недоговорённое между ними, и они оба это чувствовали. Наконец, Вероника решилась-таки первой порвать порочный круг недомолвок:

— Можно тебя попросить ещё об одном?

— Конечно, можно, — тихо ответил он, внутренне напрягаясь, на всякий случай.

— Если у нас родится мальчик, то можно назвать его Арсением?

— Арсением? — переспросил он, хотя в душе ничуть не удивился её просьбе.

— Да. Я не знаю, как тебе это объяснить…, — начала она, с трудом подбирая нужные слова. — Мы прожили с ним двенадцать лет. И это были самые лучшие годы моей жизни, если не считать наших с тобой полутора месяцев.

Он хотел ей что-то сказать теплое и ободряющее в ответ, но она не дала ему произнести ни слова, заторопившись закончить мысль:

— Нет-нет, — приложила она палец к его губам. — Не говори ничего. Просто пойми. Мы прожили с ним двенадцать лет. И он, также, как и ты страстно хотел иметь детей, но у нас никак не получалось это сделать. И он ушел. Навсегда. Не оставив после себя ничего, как будто и не было его на свете. Но ведь это же несправедливо! Ты не подумай ничего такого, а то знаю я мужиков — накрутят у себя в голове невесть что. Всё уже в прошлом, и к нему возврата нет. Но я хочу, чтобы на земле осталась хотя бы память о хорошем и светлом человеке. Память, хотя бы в имени ребенка, которого он так хотел, — продолжала она торопливо и чуть сумбурно. — Обещаю, что ни единым словом и ни перед кем не обмолвлюсь мотивом, подвигнувшим меня на этот поступок. Единственное, о чем прошу — разреши мне сделать так, как мне хочется.

— Хорошо, —