Первые шаги - Алексей Анатольевич Федорочев
— А брата его?
— Вот с чего ты решил, что умнее всех? Давно уже проверили его брата. Брата! Тьфу! — Залесский такой интонацией выделил слово «брат», что объяснять ничего не понадобилось.
Андреас, поняв, что убивать его пока не будут, несколько расслабился.
Евгений Александрович тоже заметно успокоился и уже ничем не напоминал разъяренного зверя, каким казался в начале визита. Оставив Скинкиса зализывать раны, завуч поднялся из каземата наверх, шагнул было в сторону административного корпуса — поработать, но плюнул и пошел к себе на квартиру. День был тяжелый, а утром надо быть в форме. Продержаться бы оставшуюся пару недель без происшествий…
Глава 2
Я лежал на тюке с какими-то тряпками, слушал мерное постукивание колес и насвистывал прилипчивый мотивчик про полковника Васина. Трудно быть в нашем мире однофамильцем данному персонажу, да еще и подполковником, и не знать эту песню. Слава богу, армейская карьера завершилась до ее выхода, а то от шуток сослуживцев прохода не было бы. Хотя как раз в Пугачеве у курсантов в первый раз ее и услышал. А уж как могут доводить курсанты, скажет вам любой преподаватель.
Поезд тихо ехал в Баку, настроение было отличным — первая часть смётанного на коленке плана оказалась выполнена на все сто процентов, а может, и больше. Газеты, принесенные проводником, скрашивали вынужденное безделье.
Ни на что не надеясь, принялся листать «Московские известия» — и вот она, моя награда. Уже на третьем развороте: ушел из жизни, бла-бла-бла, скорбим и помним, бла-бла-бла, не забудем — не предадим… и фото Залесского в траурной каемочке. Оперативно сработал Милославский.
Каюсь, когда набирал номер, вдолбленный дедом в детскую память Егора, и вспоминал пароль, который фигурировал в рассказах на ночь, поджилки тряслись, как у зайца. А вдруг дед просто развлекал нас байками, ничего не имеющими общего с действительностью?‥ Но потом подумал: а что я теряю? Ну окажется это каким-то левым номером, подумает человек, что его разыграли или ошиблись. Потеряю три минуты времени. А вот если это и вправду окажется телефон Милославского, то бонусов я извлеку из этого немерено. Даже если пароль — липа, глава Приказа заинтересуется хотя бы потому, что речь пойдет о его внуках.
О внуках догадался еще Егор, но окончательно сопоставил информацию уже я. Благодаря урокам и рассказам нашего героического, как оказалось, деда — кто есть кто в империи, я знал на отлично. Причем не просто так, а с биографией, родней, имуществом и прочими полезными сведениями. Когда другим детям читали «Муху-Цокотуху» (да-да, Корней Чуковский был и здесь!), нас с Митькой знакомили с деяниями значимых фамилий, с полным раскладом по лицам. И надо сказать, было это совсем не скучно. Умел дед ко всем найти подход.
Так вот, возвращаясь к Милославским: были у деда и фотки юного Тихона Сергеевича. Это сейчас он старый, бородатый и весь из себя вальяжный, а в молодости был тощим парнишкой с характерным прищуром и фамильной родинкой на шее. И вот на него-то молодого и были страшно похожи два брата со старших курсов. И хоть выдавали они себя за других, Егор точно видел, что родство меж ними и Милославскими — самое близкое. Только Егору не особо это интересно было, в училище многие под чужими фамилиями жили. А вот я нашел, как этот факт использовать к своей выгоде.
Когда перестал трястись, поймал кураж и так точно повторил дедовы интонации, что, похоже, перестарался. Я даже успел подумать, как бы Тихона Сергеевича кондратий на радостях не хватил.
А ведь дед-то у нас круче Бонда, получается, был. Вертелся в этом великосветском гадюшнике да шпионил за всеми. А вечерочком, видимо, царю сказки наподобие наших рассказывал. Чтоб тому спать спокойнее было. Эх, дед, жаль, что тебя больше нет. Ты б такого гадства не допустил бы… Ну хоть за науку спасибо, выручила.
После моего триумфального выступления мы с Григорием метнулись прочь от интерната. Гвардеец ненавязчиво задал направление и привел нас на окраину Москвы, в частный сектор. Почти сутки мы провели в каком-то заброшенном домике, о котором Григорий божился, что его «ни в жисть не свяжут, как есть» с ним. А на следующий день Григорий умотал на разведку, а я остался «на хатке жены деверя троюродного племянника». Подчинившись личной паранойе, тщательно обыскал дом, но ничего не нашел. Вышел во двор, что было строго-настрого запрещено Григорием, осмотрелся. Ничего особенного. Грязная по весеннему времени улочка, покосившийся забор, пустая будка. Задний двор выходил на какой-то вонючий ручей, за которым виднелись поля и длинная петля железной дороги. От скуки перебрал рюкзак, прихваченный Григорием для меня. Добротная неброская одежда, сухпай, отдельно немного денег, но явно не мои — моя нычка была поскромнее. Всё как я просил.
Посидел, подумал. Еще раз вспомнил все, что знаю о Григории. Подумал еще раз. А потом собрал из занавесок узелок, покидал туда часть барахлишка, еду, да и двинулся в сторону «железки». Через полчаса ожидания нужный мне поезд сбавил ход на затяжном повороте. Рывок, прыжок — и вот я уже еду в неизвестность.
Прости, Григорий, но чей бы ты ни был агент, дальше я сам. Больше я никому не позволю управлять собой ни из каких побуждений. Хватит.
Перебираться куда-то по мчащемуся поезду было откровенно стрёмно; пришлось, вцепившись в поручни, ехать на подножке, куда и запрыгнул перед этим. Пока доехали до какой-то узловой станции, страшно замерз, не май месяц-то. На станции долго караулил пассажирский поезд в нужном направлении, стараясь никому не попадаться на глаза. Пассажирский «Москва — Баку» как нельзя лучше подходил к моим планам, так что я рискнул пойти договариваться с проводником. Особо присматриваться было некогда, стоянка занимала всего десять минут, но постарался выбрать самого пройдошистого. Человеком он оказался понимающим, к нуждам народа в моем лице отнесся благосклонно, особенно подкрепленным портретами мертвых царей. Неистребима тяга простого народа к этому виду искусства. Сказку, старательно сочиненную мной, слушать даже не стал, сразу назвав сумму, чем заслужил мою искреннюю признательность.
Жратва было захвачена с собой в достаточном количестве, а если что — думаю, мой проводник не откажется подзаработать еще копеечку. Развлечь себя смогу сам. Медленно, но верно поезд отдалял меня от Москвы с ее проблемами.
Когда еще в лазарете я раздумывал, куда податься, мне вспомнилась одна книга, сюжет которой похож на мои обстоятельства. Детдомовскому пацану надо было легализоваться, и он бросился в зону межклановых военных действий, выдавая себя потом за осиротевшего ребенка. План действий настолько подходил
