Б-11 - Рой Олег Юрьевич
Макс молча кивнул.
– Сколько тут летал, даже не представлял, что здесь есть такое, – продолжил Олег, заводя вертолет на посадку. – Нет, сейды-то я и раньше видел, кого на Коле сейдами удивишь? Но они в сравнении с этим – как мыши в сравнении со слоном.
– Может быть, это самый первый из сейдов, – пожал плечами Макс. – Кто ж его знает? У меня в команде есть археологи – вот они пусть и разбираются.
– Значит, как договорились? – сказал Олег, когда шасси только коснулось земли. – Высаживаю вас и лечу за вашим контейнером. А вторым рейсом заброшу бытовку.
Макс кивнул.
– Только учтите, – продолжил пилот, – если у вас что-то случится – вас-то мы вытащим, а вот шкарб[3] ваш придется здесь бросить.
– А что может случиться? – пожал плечами Макс. Пилот наклонился к нему:
– Я же говорю, саамы на Чоккаперкальм не захаживают, – сказал он, – а дыму без огня не бывает. Про то, что здесь когда-то что-то исследовали, я от тебя первого узнал, хотя сам местный, даже из поморов. Странно это все.
– Мы не из пугливых, – усмехнулся Макс. – Успеешь сегодня все перебросить?
– А то, – кивнул Олег, переключая тумблеры, чтобы остановить вращение винтов, – разгружайтесь, только не мешкайте, чтобы я успел засветло обернуться. Ума не приложу, чего вы так рано вышли? Конец апреля, вот-вот полярный день начнется, хоть круглые сутки летай.
– У меня народ городской, – пояснил Макс. – Для них полярный день – то еще испытание, по себе знаю.
– Вы ж, вроде, под землю собрались? – пилот невольно вздрогнул, словно сквозняк холодный его прохватил. – А под землей что ночь, что день – все едино.
– Это еще дай Бог нам туда попасть, – Макс отвел взгляд. – Кто его знает, может, это все треп пустопрожний, насчет одиннадцатой. Сам посуди – ну какая здесь может быть буровая? Тут все так выглядит, словно нога человека отродясь здесь не ступала…
– А площадку кто прочистил, чакли, что ль? – хохотнул пилот. – Да и не только в площадке дело: по тундре видны следы зимника, и ведет он сюда; а наверху – ты-то не заметишь, а мне видно – следы волочения, как будто трубопровод вели, только вот куда он делся?
– Это не трубопровод, – кивнул Макс. – Это монорельс для подъемника. Где ты видел это место?
– От этой площадки к востоку шагов с тысячу, пожалуй, – ответил пилот. Там еще следы есть, видно, трактор ходил, или мотолыга. Заросло, конечно, все… Ладно, заболтались. Выгружайтесь, да споро: погода хорошая, но если на Мурмане небо прикроют, я ни заправиться не успею, ни груз принять.
* * *Олег действительно сумел посадить вертолет безукоризненно, хотя площадка была невелика. Какое-то время камень находился совсем рядом с бортом, его поверхность можно было хорошо разглядеть, и этим все занимались, особенно Ира, которая мечтала обнаружить на камне следы обработки. Ничего подобного найти ей не удалось, но Иру это не разочаровало – с того самого момента, как она увидела камень, Ира свято уверовала, что он – не природного, а искусственного происхождения.
Но вот вертолет коснулся земли, и Макс скомандовал разгрузку. Ящики, занимавшие заднюю часть кабины, где кресла были сложены, предстояло вытащить и сложить под каменным навесом. На разгрузке работали все. Мужчины таскали большие ящики с оборудованием. Для этого они разбились на команды по двое. Макс работал в паре с Мишкой, Македонский взял в напарники Игоря. Главой третьей пары был профессор Кулешов – физического труда он не чуждался, и, несмотря на ученые степени и лавры, таскал ящики не хуже других. Напарником у него был Макарыч. В четвертой паре был Генка, который, как оказалось, по паспорту именовался Ганибалом Сиприеновичем Мофассой, но за упоминание его паспортного имени можно было схлопотать, и иначе, как Генкой его никто не называл. Диковинное ФИО досталось Генке от папы – уроженца Руанды, который в начале восьмидесятых приехал в Москву учиться на врача, а потом на родину так и не вернулся. Отчасти, виной тому была мать Генки, которая покорила сердце «черного принца» (не так давно они справили серебряную свадьбу), отчасти – война, в результате которой родной народ Сиприена Мофасы – тутси был едва не уничтожен, с молчаливого согласия просвещенной Европы, которой куда важнее было добить СССР и Югославию. Как бы там ни было, отец Генки в России прижился, и сейчас заведовал инфекционной клиникой, неплохо показавшей себя во время эпидемии Ковид-19. Напарником Гены была Таня. Она сама стала в пару с Генкой, и сказать ей, что таскать ящики – не женское дело, ни у кого язык не повернулся. Четвертой парой и Феликс и Волосатый.
Девушки (кроме упомянутой выше Тани) таскали вещи полегче, в основном, рюкзаки с личными вещами команды. Ира, пыхтя, вытащила два чемодана с нее размером – свой скарб, и уселась на землю, но потом, устыдившись, пошла за вещами других, но все равно носила меньше, чем Даша или Женька. Разгрузка заняла не больше получаса; поверить в это было сложно, с учетом того, какая в конечном итоге рядом с площадкой выросла гора ящиков и поклажи. И это еще предстояло разобрать! Хотя до прибытия бытовки, а, главное, контейнера с основным оборудованием, все можно было не разбирать, о чем Макс и сообщил команде. Мишка с академиком Кулешовым вызвались обойти камень кругом, но Макс сказал повременить с этим. В итоге, Мишка пошел к Ире, а академик принялся рассматривать камень, почву и растительность, притом не праздно, а с научным интересом. Остальные участники экспедиции расположились на привал. Даша заметила, что здесь, на плато, окружающая местность не кажется такой унылой, как с воздуха. На склонах кратера то тут, то там росли довольно густые заросли карликовой березы, перемежавшейся умилительно-маленькими сосенками размером где-то по пояс не особо высокой Даше. В этих зарослях попискивала птичья мелочь. Легкий ветерок был теплым и нес с собой ни с чем не сравнимый запах пробуждающейся по весне природы – незнакомый для горожанки Даши, но такой приятный. И хотя было прохладно, не больше десяти градусов тепла, но ласковое солнышко как будто нашептывало что-то о близкой весне. Хотя на календаре весна была в самом разгаре, здесь, за полярным кругом, природа еще только пробуждалась.
Несмотря на то, что прямого запрета на это не было, никто по сторонам не разбредался, и под камень не заходил. От камня вообще почему-то старались держаться подальше.
Тем временем, Александр Филиппович, дождавшись Макса, который проводил пилота, отвел его в сторонку, и сказал, подкуривая тонкую черную сигариллу:
– Считаю, что оружие выдать надо прямо сейчас.
– Так быстро? – удивился Макс. Македонский кивнул. – То есть, уже можно ожидать неприятностей?
Александр Филиппович пожал плечами:
– Вряд ли, конечно, но береженого Бог бережет… – он вздохнул. – Так что думаю, пора раздавать стволы. Praemonitus, praemunitus, в таких краях с оружием лучше, чем без него.
Макс отвернулся, но Александр Филиппович положил ему руку на плечо:
– Мы не знаем, что там случилось, – сказал он. – Но то, что что-то случилось – это ясно. Тридцать лет прошло; кто его знает… но осторожность не помешает. Ничего нельзя сбрасывать со счетов. Мы ведь уже говорили об этом.
Макс кивнул, и пошел к ящикам.
* * *Достав из одного из рюкзаков небольшой китайский мегафон, Макс включил его, прокашлялся, распугав каких-то любопытных пичужек, слетевшихся к их импровизированному лагерю, и объявил:
– Так, команда, прошу всех собраться… в смысле… подойдите ко мне, пожалуйста.
Народ стал подтягиваться, и вскоре собрались все. Выглядели участники экспедиции заинтригованно.
– Вот что, – сказал Макс. – Сами понимаете, мы с вами забрались в самую глухомань. Ближайшее селение от нас километрах в ста, и там живут от силы два десятка человек. Ближайший город – еще дальше. Потому я принял решение, а Александр Филиппович его одобрил, да, Александр Филиппович? – стоявший рядом Македонский степенно кивнул, – …снабдить вас оружием.
