Белый Сокол - Софья Соломонова
Вот так за изучением языка и морских снастей и уютными дружескими ужинами в каюте капитана и прошла неделя перед отплытием. Рю даже почти забыл о том, что впереди его ждет лишь неизвестность, а неприятный внутренний голос, рисующий самые ужасные варианты развития событий, на время затих. И все же в ночь перед отплытием Рю долго не мог заснуть, прокручивая у себя в голове возможные последствия своего решения и невольно задаваясь вопросом, не стоило ли все-таки принять свою судьбу и отправиться в Яото. Заснуть ему удалось лишь под утро, из-за чего он проснулся куда позже, чем собирался. Когда он наконец поднялся на палубу, то обнаружил себя посреди невероятной суеты. Матросы сновали туда-сюда, перебрасываясь быстрыми фразами, снасти скрипели, и над всем этим разносился громкий уверенный голос Альфонсо, отдавшего какие-то приказы на альбийском.
Судно вдруг резко качнулось в сторону, и Рю едва удержался на ногах. Когда ему наконец удалось восстановить равновесие, он понял, что «Дорога к мечте» только что отошла от пирса. Осознание того, что поворотный момент настал и он навсегда покидает свою родину, навалилось на Рю с неожиданной тяжестью, и юноша на ватных ногах подошел к ограждению борта, чтобы в последний раз бросить взгляд на родную землю.
Над его головой вдруг раздался громкий хлопок. Подняв голову, Рю увидел, что огромный парус на главной мачте раскрылся и начал наполняться ветром. Минута, и вот уже на обеих мачтах надулись купола парусов, и «Дорога к мечте» на удивление проворно заскользила по спокойным водам Каротской бухты вперед к открытому морю. Вперед в неизвестное.
Рю никогда не думал, что ему будет тяжело покидать Гирин. У него почти не было хороших воспоминаний о доме, и он был уверен, что ничто не роднит его с этой страной. Но сейчас, глядя на стремительно удаляющийся берег, он чувствовал тоску, которую до конца не понимал. Вся его жизнь прошла на этой земле, все, что он видел, знал и помнил, было связано с этой землей, и теперь, покидая ее, Рю впервые осознал, что как сильно он ни ненавидел бы свою родину, ее глупые традиции и законы, она навсегда останется его частью.
От этих меланхолических размышлений Рю отвлекла громкая ругань. Он не сразу понял, откуда доносились крики – шум волн и скрип такелажа мешали сосредоточиться, – но в конце концов ему удалось найти глазами Альфонсо, который стоял под одной из мачт и что-то кричал на альбийском, махая кулаком в сторону нижней реи. Вокруг него уже собралась небольшая группа любопытных матросов, явно очень заинтересованных странным поведением капитана.
Рю остался стоять, не будучи уверенным, будет ли вежливым тоже подойти и посмотреть, что же явилось причиной недовольства Альфонсо. Но неожиданно кто-то подхватил его под руку, и заговорщический голос Клода у него над ухом произнес:
– Пойдем скорее посмотрим, что же так разозлило нашего дорогого капитана! Это обещает быть интересно.
Не дождавшись ответа, ученый потянул юношу за собой в сторону капитана. Впрочем, Рю и не сопротивлялся, ему самому было ужасно любопытно, что же послужило причиной такой сцены.
Когда они приблизились, выкрики Альфонсо стали более различимыми, но знания альбийского Рю пока хватало только на то, чтобы узнать в его речи ругательства, которых капитан никогда не жалел, говоря на родном языке.
– Что он говорит? – спросил он у Клода, стараясь говорить как можно тише, чтобы его не услышали остальные.
– О, он пытается прогнать своими криками птицу, и судя по всему, у него не очень хорошо получается.
– Птицу?
– Да, видишь, вон там на самом краю реи какая-то белая птица, но явно не чайка.
Рю пригляделся. И правда, на рее довольно удобно устроилась снежно-белая птица. С такого расстояния было довольно сложно сказать наверняка, но Рю был почти уверен, что это ястреб или сокол, хотя ему никогда не доводилось видеть птиц такого окраса раньше. В ярком солнечном свете казалось, что птица светится изнутри.
– Но почему капитан хочет прогнать эту птицу? – удивился Рю, которого наличие на корабле птицы никак не беспокоило.
– О, это плохая примета – везти с собой «сухопутную» птицу на корабле. Моряки верят, что это дурной знак, свидетельствующий о том, что плавание будет трудным.
Клод сделал паузу, прислушиваясь к новой тираде капитана.
– Кроме того, если мы уйдем достаточно далеко в море, птица не сможет вернуться обратно и, скорее всего, умрет где-то по пути от изнеможения. Поэтому всем нам было бы лучше, если бы этот белый красавец скорее полетел домой. Увы, но он с этим, кажется, не согласен.
Рю удивило печальное выражение лица Клода, когда тот говорил о смерти птицы. Юноша с удивлением понял, что всегда жизнерадостный и полный жизни ученый только что в красках представил, как эта красивая гордая птица из последних сил пытается добраться до берега, но в изнеможении падает в море и тонет в темных волнах.
– Может, нам помочь капитану? – осторожно спросил он.
– Не нужно, этим уже занялись без нас. – Клод указал рукой на матроса, который уже бодро взбирался по ванту.
Матросу удалось подобраться к птице достаточно близко, снизу казалось, что он вполне может достать до нее рукой, но птицу это не испугало. Легко взмахнув крыльями, она перелетела на уровень выше, туда, где ее бы точно не удалось достать никому из назойливых людишек.
Внизу Альфонсо рассыпался проклятиями, сплюнул себе под ноги и направился назад на мостик.
– Нам с тобой выпала честь наблюдать историческое событие! – с напускной торжественностью провозгласил Клод. – Птица размером чуть больше кулака победила нашего великого капитана!
И ученый расхохотался настолько заразительно, что Рю сам не заметил, как начал смеяться вместе с ним.
* * *
Тяжелый деревянный трап ударился о пирс, открывая Рю дорогу в будущее. Последние несколько часов юноша провел на носу корабля, не в силах отвести взгляд от приближающейся суши. Сперва Континент был не более чем темной полосой на горизонте, но постепенно из дымки начали проступать очертания Парта, ключевого порта Альбии, куда и направлялась «Дорога к мечте». Рю поразило, насколько город отличался от всего, что ему доводилось видеть в Гирине. Вместо невысоких, но ярко раскрашенных
