Легенды Земель Рассвета - Алиса Вишня
– Страсти! – усмехнулся Тигриал. Он всегда относился к драконам скептически, и их роль в победе в прошлой войне считал выдуманной. Связаться с Великим Драконом маршалу велел император.
***
Ланс не утонул. Он, раненый, не мог подняться по крутому скалистому берегу, но ухватился за плывущую, на его счастье, корягу. Река понесла и дерево, и Ланселота дальше. Он мог только надеяться на чудо – что ствол прибьет к пологому берегу, или же его, Ланса, кто нибудь заметит и спасет. Река вынесла юношу, уже потерявшего сознание, но не отпустившего корягу, в Лазурное озеро, где Ланселота увидели, и вытащили на берег стражники замка.
Когда Ланс очнулся, он лежал в постели, а возле него сидела Оделия, смотря большими, встревоженными глазами.
– Ты опять мне снишься… – пробормотал Ланс.
Увидев что раненый пришел в себя, Оделия обрадовалась и позвала доктора. Когда врач, от которого сильно пахло лекарствами, наклонился над ним, Ланселот понял, что не спит.
– Не беспокойтесь, граф! – нежным голосом подтвердила свою реальность Оделия – Вы в нашем замке, у Лазурного озера, в безопасности! Вы были без сознания три дня!
Лансу некоторое время соображал, избавляясь от тумана забытья, а когда осознал, что происходит, ужаснулся – предмет его мечтаний, принцесса Оделия видит его беспомощным, неухоженным и некрасивым. И Ланс погрузился то ли в сон, то ли в забытье, спасаясь в нем от позора.
Но придя, через какое—то время, в себя, он опять увидел девушку у своей постели – похоже, она не вообще не отходила от раненого, и очень переживала – он заметил, что она похудела, и выглядела измученной.
Собравшись с силами, граф поблагодарил принцессу и попросил ее пойти отдохнуть.
– Я чувствую себя лучше! – заверил он девушку, и доктор подтвердил его слова, заявив, что опасность миновала. Когда Оделия ушла, Ланс попросил доктора о двух вещах – принести перо и бумагу и распорядится, что бы к нему приставили слугу, могущего привести графа в порядок.
Затем, он – с трудом – написал письмо в поместье Барно, справедливо полагая, что дома беспокоятся, не зная, куда он пропал. В послании Ланс сообщил, что гостит в замке у Лазурного озера, однако не рассказал, что ранен. При этом, он попросил никому, даже друзьям, не говорить, где он.
Эта просьба была вызвана тем, что Ланс понял – Деги заманил его в ловушку— и не был уверен, что в заговоре не замешены остальные миньоны из его свиты. Этого родителям он тоже не сообщил, не желая вмешивать их в свои разборки. С врагами и предателями Ланс разберется, когда поправится.
В поместье Барно, конечно, озаботились исчезновением сына, тем более, его друзья тоже не знали где он, и тоже переживали, особенно лучший друг юного графа, сын оружейника Деги. Но, родители успокоились, получив письмо от Ланса, и продолжили приготовления к свадьбе дочери.
Гвен и Госсен встречались каждую ночь, и сидели в саду до рассвета, обсуждая планы побега. С рассветом юноша уходил, что бы не быть замеченным стражниками, и не ставить под удар репутацию невесты .
Место, куда Гвен отправится, теперь было известно – девушка поедет в замок принца Монийского. Она не могла сказать Госсену про письмо брата – Ланс запретил открывать свое местоположение – просто сообщила, что ее пригласила погостить Оделия.
Гвен наставала на своем побеге, и похвасталась, что у нее даже есть для этого деньги. Госсен спросил сколько, и вздохнул – этого мало.
"Ну, Ланс! —подумала Гвен – Мог бы быть и популярнее!"
И, что бы раздобыть денег для осуществления этого плана, она решила продать часть своих драгоценностей – столько, что бы никто не заметил. А Госсен должен ей в этом помочь. Хотя он и был против ее побега, но, драгоценности забрал, и, на следующую ночь, принес вырученные деньги.
Кроме обсуждения побега, они болтали обо всем на свете. Девушка показала Госсену свою магию, избрав мишенью куст боярышника, а юноша продемонстрировал свою, основанную на фехтовании клинками, на том же кусте. Он, как и Ланс, использовал холодное оружие, но рассказал, что его Дом занимается магией невидимости – именно это их фишка, умение исчезать на короткое время. И показал, в сочетание с бросками кинжалов, необычайно впечатлив этим Гвен.
– Почему ты не участвуешь в турнирах? – поинтересовалась девушка.
– Фехтование в доме Паксли считается презренным занятием, – произнес Госсен – и меня бы в семье осудили. К тому же, я использую только кинжалы – не шпагу, или меч, что для турнира не подходит. А на экзамене мне придется убедить отца, и других членов Дома, в своем превосходстве над чистой магией
Гвиневру такое отношение Паксли возмутило, ведь семейным делом Барно было именно, фехтование. Однако, подумала она, их шпаги и кинжалы Госсена – совсем разное. То, что показывал юноша, можно было назвать презренным – так, казалось ей, владеют кинжалами разбойники и убийцы.В магии Госсена не было красоты и изящества фехтования Ланса, да и других участников турнира. Хотя, девушка не могла не признать, что молодой Паксли управляется ножами отменно. Госсен кидал клинки – и ловил их, с такой скоростью, что Гвен видела только блеск кинжалов, а за их полетом уследить не могла. Похоже, Госсен быстрее Ланселота… Или, так казалось из—за способности юноши исчезать во время боя. К тому же,он умел управляться, одновременно, несколькими клинками, что выглядело эффектно, и поразительно.
Сама она продемонстрировала способности, ударяя в прыжке куст, и нанося ему повреждения. При этом, пусть и на короткое временя, девушка зависала, и двигалась в воздухе. Это был полет, недолгий, но полет, чем Гвен гордилась – насколько она знала, летать никто из землян не умел. И Госсен тоже. Он восхитился ее способностью, и подтвердил, что магия Гвен уникальна.
О ночных свиданиях, похоже, никто не догадывался, только садовник повидивился, почему бедный боярышник стал потрепанным и измочаленным.
А Ланселот, в поместье у Лазурного озера, потихоньку оправлялся от ран. По началу, визиты Оделии очень смущали его, и едва придя в себя, он попросил прислать к нему парикмахера. Со временем, неловкость перед девушкой прошла, ведь она переживала о его ране, была нежной и заботливой. Когда Ланс смог вставать, они с Оделией стали прогуливаться по поместью, и проводили вместе очень много времени, разговаривая обо всем. И Ланс влюбился, влюбился безоглядно, всем сердцем, но не мог признаться Оделии. Чем больше он узнавал принцессу, тем больше осознавал, что своим разгульным образом жизни может вызвать у такой девушки,
