Секрет невечной мерзлоты - Юлиана Сергеевна Алексеенко
Вышивание на футболке бус из 55 бисеринок заняло у нее совсем немного времени. Рисунок получился маленький, потому что бисер, конечно, был намного мельче бусин, но ведь и вышитая собака была в несколько раз меньше натуральной. Закончив с вышивкой, Эда уже не могла ждать наступления ночи просто так. Она надела пижаму, почистила зубы, спустилась к маме пожелать добрых снов, и, сославшись на усталость, пошла спать – очень уж ей не терпелось проверить теорию волшебства.
Если вы подумали, что, проснувшись, Эда бросилась в комнату сестры проверять бусы и нашла их восстановленными, то вы, конечно, правы. Все так и случилось. Эда перебирала бусы, пытаясь найти завязанный ею узелок, но его больше не было, и длина у бус была прежняя. «Да!» – услышала громкий счастливый возглас девочки мама, готовившая внизу завтрак. И уже минут через десять Эда, одетая, наспех собравшая резинкой волосы в неаккуратный пучок, с возбужденным горящим взглядом сбежала вниз.
– Что с тобой? – спросила мама, но Эда отмахнулась, мол, так, настроение хорошее.
А настроение у нее было не просто хорошее, а самое восхитительное, какое только может быть на этой планете у девочки, в чьих руках оказалась волшебная палочка! Вещица посложнее, конечно, тут не просто взмахнуть, а потрудиться с вышивкой нужно, но это ерунда. Пока Эда ехала с мамой в школу, каких только желаний у нее не возникало, но она останавливала себя, чтобы не дать воображению разбушеваться – куда спешить? В таком деле нужна трезвая голова, убеждала она себя, но желания все равно лезли и лезли из всех щелей. И в школе весь день она не слушала учителей, получила пару замечаний за невнимательность (но какое ей до этого дело, если захочет, вышьет хоть всю школу со всеми учителями на льдине Антарктиды, чтобы не докучали!), она не дописала короткое эссе и бесстрашно сдала тетрадь (как интересно, это можно вышить, – чтобы эссе в тетради было дописанное?), на обидные слова мальчишки из класса она только ухмыльнулась (в Антарктиду его! или можно в Африку для разнообразия). Все, что поглощало ее внимание и мысли, – это бисер. В этот день Эда поняла, что не зря всегда чувствовала свою исключительность – она точно особенная, теперь, когда ей в руки попало волшебное средство, это стало ясно.
«Так чего же я хочу сегодня?», спросила она себя тем же вечером по возвращении из школы.
«Пожалуй, микроскоп!», ответила она себе, решив, что самое время заиметь это замечательное устройство, о котором она мечтала так сильно и страстно, как некоторые девочки мечтают о новой кукле. Микроскопом она пользовалась лишь дважды в школе на уроке ботаники, когда они проходили строение листьев, и он так понравился ей, такой волшебный микромир он открывал неискушенным Эдиным глазам, которые от увиденного делались вдвое больше, что девочка поняла – эта вещица нужна ей сейчас больше всего на свете! Мама говорила, что микроскопы стоят очень дорого, и купить его она не сможет. Со временем, сильное желание иметь его немного утихло, но вот теперь, когда в руках у Эды оказался волшебный бисер, оно вернулось снова с удвоенной силой – у нее будет микроскоп!
Сделав наспех уроки (да их бы можно было и не делать, но вот как вышивать потом благосклонность учителей, пока было не понятно), она бросилась искать подходящую ткань для вышивки. Теперь ей понадобится большой кусок. Перебрав вещи в своем шкафу, она ничего подходящего не нашла и отправилась на поиски в спальню к маме. Прежде она никогда так не делала – ничего не брала у мамы без спроса, но теперь, когда Эду ждали великие дела, о таких мелочах можно было не думать. Она открыла ящик комода, в котором лежало аккуратно сложенное постельное белье, и стала копаться в стопочке. Цветочки, полоски, однотонные желтые, розовые и фиолетовые простыни и пододеяльники, все не то. Ей нужно было что-то белое. Наконец, на самом дне она увидела что-то белое, достала, развернула и ахнула – это был идеальный вариант! Какой-то белый кусок ткани, да еще и с красивым кружевным уголком! На такой милой тряпочке вышитые желания будут смотреться просто идеально.
Эда понеслась к себе и принялась за дело без промедления. Вышивка микроскопа оказалась сложным делом, потому что девочка плохо помнила, как он выглядит. У него же винтики повсюду, колесики какие-то. Вдруг нужно вышить точно? Немного поколебавшись, Эда рассудила так, что если микроскоп, который она получит, вдруг будет без каких-нибудь важных деталей, то она распустит вышивку, и вышьет его заново по готовому рисунку.
Когда пришла мама, работа у дочки была в самом разгаре, и она отказалась ужинать, сказав, что выпила так много молока, что еще не успела проголодаться.
– Ты увлеклась вышивкой? – спросила мама, войдя к ней в спальню позднее. Эда тревожно посмотрела на ткань в ее руках – кружевного уголка в ее складках видно не было, но все равно было не по себе, ведь мама может спросить, откуда у нее ткань.
– Где ты взяла бисер? И ткань? – тут же спросила мама.
– Эээ… Это мне Аида подарила, сказала что ей не нужно, – тут же солгала Эда.
Мама хотела было спросить, стали ли они с Аидой дружить снова, но испугалась. Ее дочка была теперь такой вспыльчивой и резкой, что, казалось, ее мог расстроить любой вопрос, тем более связанный с подружкой, на которую она очень сердилась. Раз подарила – значит уже хорошо, а дальше видно будет.
– Покажи мне, что ты вышиваешь? – спросила мама.
Эда опустила вышивку и подняла голову, всем видом показывая, что это не мамино дело. И молча смотрела маме в лицо.
– Ну покажи, – просила та. – Мне же интересно.
– Еще не готово, – ответила Эда. – Потом.
Мама вздохнула, но поняла, что настаивать не стоит. И оставила Эду.
Микроскоп на вышивке вышел похожим на полумесяц. Еще и переливался голубым блеском. Но как сделать его больше похожим на оптический прибор, Эда не знала. К тому же было поздно, и девочка зевала так часто, что решила – будь что будет. Если не получится в этот раз, то она попробует снова. И легла спать.
***
Утром, собираясь в школу, она так активно шарила глазами по дому, что даже мама это заметила.
– Ты что-то ищешь?
– Да нет, – ответила дочь. – Я так, просто.
А сама все равно продолжала бросать взгляды повсюду, невзначай открывать дверцы шкафов. Мама смотрела на нее с тревогой и досадой – Эда совсем перестала делиться
