Джон Норман - Изгой Гора
Я повернулся и посмотрел на долину, где когда-то стоял Ко-Ро-Ба.
— Ты Тэрл из Ко-Ро-Ба, — сказал человек.
Я удивился.
— Да, — сказал я и повернулся к нему.
— Я ждал тебя.
— А ты, — спросил я, — Царствующий Жрец.
— Нет.
Я посмотрел на него и увидел в нем простого человека и ничего больше.
— Ты говоришь от имени Царствующих Жрецов?
— Да.
Я поверил ему.
Конечно, Посвященные всегда утверждали, что говорят от имени Царствующих Жрецов, но на самом деле они просто определяли их волю по соответствующим приметам и предсказаниям.
Но этому человеку я поверил.
Он не был похож на других Посвященных, хотя и носил их одежду.
— Ты из касты Посвященных?
— Я тот, кто передает волю Царствующих Жрецов смертным, — сказал человек, не считая нужным отвечать на мой вопрос.
Я молчал.
— Значит, — сказал человек, — ты Тэрл из города.
— Я Тэрл из Ко-Ро-Ба, — гордо ответил я.
— Ко-Ро-Ба уничтожен, — сказал человек. — Его как-будто никогда и не было. Его камни люди рассеяны по всему миру. И нет места, где два камня города или два его жителя были бы рядом друг с другом.
— Почему уничтожен Ко-Ро-Ба?
— Такова воля Царствующих Жрецов.
— Но почему?
— Они выразили свою волю, — ответил человек, — и нет никого, кто мог бы спросить Царствующих Жрецов, почему они так решили и так сделали.
— Я не принимаю их волю.
— Покорись.
— Нет.
— Если так, — сказал человек, — то тебе придется одному скитаться по миру
— без друзей, без города, без стен, которые ты мог бы назвать своими, без Домашнего камня, которому можно поклоняться. Следовательно, ты будешь человеком без города и предупреждением всем, что нельзя пренебрегать волей Царствующих Жрецов.
— Что с Таленой, — спросил я, — что с отцом, с друзьями, со всеми жителями города?
— Рассеяны по всему свету, и ни один камень не положен близко с другим.
— Разве я не служил Царствующим Жрецам при штурме Ара? — спросил я.
— Царствующие Жрецы использовали тебя в своих целях и они довольны твоей службой.
Я поднял копье и почувствовал, что могу убить этого человека в белом, который стоял передо мной и говорил жуткие слова.
— Убей меня, если хочешь.
Я опустил копье. Мои глаза наполнились слезами. Я был в смятении. Может, это по моей вине город уничтожен? Может, это я навлек несчастье на город, на его жителей, на моего отца и моих друзей? Неужели я так глуп, что не понимаю какое я ничтожество перед могуществом Царствующих Жрецов? И неужели я теперь обречен бродить по дорогам и полям Гора, сжигаемый угрызениями совести, живое олицетворение того, на какую судьбу обрекают Царствующие Жрецы глупых гордецов?
И вдруг я прекратил жалеть себя. Я смотрел в глаза человека и увидел в них человеческую теплоту и слезы. Он плакал, жалея меня. Да, это была жалость
— запретное чувство, и все же он не мог скрыть его. Могущество, которое исходило от него, исчезло. Сейчас передо мной был просто человек, обычный человек, хотя и одетый в белую мантию гордой касты Посвященных.
Казалось, он борется с собой, как будто хочет говорить сам, как человек, а не произносить слова Царствующих Жрецов. Он страдал от боли, сжимал руками голову, пытаясь что-то сказать мне. Его рука протянулась ко мне и он заговорил, хрипло и неразборчиво, голосом далеким от звенящего повелительного тона, каким он говорил вначале.
— Тэрл из Ко-Ро-Ба, — сказал он, — упади грудью на свой меч.
Казалось, что он вот-вот упадет и я поддержал его.
Он смотрел мне в глаза.
— Упади грудью на свой меч, — просил он.
— Разве это не противоречит воле Царствующих Жрецов? — спросил я.
— Да, — ответил он.
— Почему ты предлагаешь мне сделать это?
— Я был с тобой при штурме Ара, на крыше цилиндра Справедливости я дрался вместе с тобой против Па-Кура и его людей.
— Посвященный?
Он покачал головой.
— Нет, я был одним из стражей Ара и дрался, чтобы спасти свой город.
— Ар великолепен, — мягко сказал я.
Он умирал.
— Ар блистателен, — сказал он слабым голосом, но твердо. Он снова взглянул на меня. — Умри, Тэрл из Ко-Ро-Ба, — сказал он. — Герой Ара, — глаза его загорелись огнем, — не позорь себя.
Внезапно он завыл как раненая собака, и то, что случилось позже, я не могу описать. Мне показалось, что его голова вспыхнула изнутри, как будто в черепе начала кипеть огненная лава.
Это была жуткая смерть. Он умер потому, что решился сказать мне то, что было у него на сердце.
Уже стало светлее. Утро поднималось над нежными холмами, которые когда-то укрывали Ко-Ро-Ба. Я снял ненавистную мантию Посвященных с тела человека и отнес его обнаженное тело далеко от дороги.
Когда я начал засыпать его камнями, то заметил, что от черепа почти ничего не осталось — лишь горстка обгорелых костей. Его мозг буквально выкипел. Утренний свет высветил среди костей что-то золотое, и я поднял это. Предмет оказался паутинкой из тонкой золотой проволоки. Мне она была не нужна и я отбросил ее в сторону.
Затем я накидал камней, чтобы обозначить могилу и чтобы хищники не могли добраться до тела.
Я положил в изголовье большой плоский камень и концом копья нацарапал на нем все, что знал об этом человеке: «Я из блистательного Ара.»
Я, стоя возле могилы, вынул меч из ножен. Он сказал мне, что бы я бросился на него и избежал позора, не подчинившись воле Царствующих Жрецов.
— Нет, друг, — сказал я останкам воина Ара, — нет, я не брошусь на меч, но не буду и унижаться перед Царствующими Жрецами и вести жизнь, полную позора, которую они мне уготовили.
И я поднял меч в направлении долины, где когда-то стоял Ко-Ро-Ба.
— Много лет назад, — сказал я, — я поклялся, что мой меч будет служить тебе, Ко-Ро-Ба, и буду верен этой клятве.
Как любой горожанин я знал, где находятся Сардарские горы, жилище Царствующих Жрецов — запретная область, куда не мог проникнуть никто из смертных. Говорили, что Домашний Камень Гора — Высший Камень — находится в этих горах и является источником могущества Царствующих Жрецов. Говорили, что никто из людей не вернулся оттуда, ни один из тех, кто видел Царствующих Жрецов, не остался в живых.
Я вложил меч в ножны, одел шлем, поднял щит и копье и направился к Сардарским горам.
ГЛАВА 6. ВЕРА
Сардарские горы, которых я никогда не видел, лежали на расстоянии более тысячи пасангов от Ко-Ро-Ба, простые смертные не ходили в эти горы, а если кто и отваживался, то обратно никогда не возвращался. Угрюмые утесы ревностно хранили тайны Царствующих Жрецов. Гориец мог сделать попытку раскрыть эти тайны, но только один раз в жизни.