Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали спасает мир
Я принимал на веру его «не знаю», если они повторялись не слишком часто, а мой словарь постепенно рос. Под действием микротоков мнемографа новые слова втискивались в мозг, но, увы, небезболезненно. Когда голова стала прямо-таки раскалываться, я принял таблетку болеутолителя и приступил к игре в слова: в нашем распоряжении их было уже достаточно, чтобы перейти ко второй части процесса обучения – освоению грамматики. "Как тебя зовут?»
– подумал я и добавил кодовое слово «противный».
– Как… имя? – сказал я вслух. Действительно, дрянной язык.
– Слэшер.
– Мое… имя… Джим.
– Отпусти-и, я же тебя не трогал.
– Сначала учиться… уходить потом. Теперь говори, какой год?
– Что, какой год?
– Какой год сейчас, дурень?
Я повторял этот вопрос по-всякому, пока его значение не просочилось наконец в его башку, на редкость тупую. Я даже весь вспотел.
– А-а, год, 1975-й. 19 июля 1975 года.
Прямо в цель! Через все эти столетия и тысячелетия темпоральная спираль бросила меня с феноменальной точностью. Я мысленно благодарил профессора Койцу и других исчезнувших ученых. Поскольку они жили теперь только в моей памяти, то это, пожалуй, был единственный способ выразить им свою признательность. Весьма обрадованный, я продолжал занятия.
Мнемограф схватывал, упорядочивал и запихивал глубоко в мой измученный мозг все произносимое им. Подавляя стоны, я принял еще одну таблетку болеутолителя. К восходу солнца я почувствовал, что знаю язык достаточно, чтобы совершенствоваться самому, и выключил аппарат. Мой собеседник заснул сидя и, падая, стукнулся головой о камень, но даже не проснулся. Я оставил его спать и отсоединил от нас обоих электронную аппаратуру. После ночного бдения я и сам устал, но с этим справилась таблетка стимулятора. В животе урчало от голода, и я принялся за еду. Слэшер скоро проснулся и тоже получил свою долю. Правда, он съел свою плитку только после того, как я откусил от нее кончик и проглотил сам. Я удовлетворенно рыгал, он вторил. Поглазев некоторое время на меня и мое снаряжение, он заявил:
– Я знаю, кто ты.
– Так скажи.
– Ты с Марса, вот что.
– Что это, Марс?
– Такая планета.
– Да-а. Ты примерно прав. Это не важно. Сделаешь, что я скажу, поможешь прибрать кое-какие вещички?
– Я же тебе говорил, я взят на поруки. Коли меня зацапают, век воли не видать.
– Не дрожи. Держись за меня, и они тебя пальцем не тронут. Будешь кататься в зелененьких. Кстати, есть у тебя эти зелененькие? Хочу поглядеть, на что они похожи.
– Нет! – сказал он и потянулся к выпуклости, образованной куском материи, укрепленной на нижнем предмете одежды. К этому времени я уже замечал примитивную ложь этого типа без помощи прибора.
Успокоив парня усыпляющим газом, я достал из его одежды что-то наподобие кожаного конверта, наполненного хрустящими бумажками. Это, наверное, были те самые зелененькие, которых у него якобы не было. На вид они – просто смех! Простейшая копировальная машина может выдавать дубликаты этих штук бочками, если только они не наделены какими-либо скрытыми признаками. Для проверки я прошелся по ним самыми тонкими приборами и не нашел ни следа каких бы то ни было химических, физических или радиоактивных меток. Изумительно. Бумага, кажется, содержит что-то вроде коротеньких ниток из другого материала, но дубликатор напечатает на поверхности их изображение, которое вполне сгодится. Если бы у меня был дубликатор. А может, и есть? Ведь в конце концов они вешали на меня все снаряжение, какое только было под руками. Я разворошил кучу, и там действительно нашлась маленькая настольная модель аппарата. Она была заряжена плиткой исключительно плотного материала, который каким-то образом разбухал внутри машины, давая листы гладкого белого пластика: на них и делались копии. После множества регулировок я ухитрился так понизить качество пластика, что он стал таким же мягким и грубым, как и «зелененькие». Теперь стоило мне коснуться копирующей кнопки, машина выдавала «зелененькую», точь-в-точь похожую на оригинал. Самой крупной бумажкой у Слэшера была десятка. С нее я сделал несколько копий. Конечно же, номер у всех был один и тот же. Но я знал, что люди никогда не разглядывают полученные деньги.
Настало время приступить к следующему этапу моего внедрения в общество этой примитивной планеты Земля. Я выяснил, что название Грязь вовсе не точное и имеет совсем Другое значение. Я надел на себя снаряжение, которое могло понадобиться, и оставил все остальное в пещере вместе со скафандром.
Когда оно мне понадобится, все будет на месте. Слэшер бормотал и похрапывал, пока я летел с ним назад через озеро и дальше низко над деревьями, к дороге.
Теперь, днем, на ней было больше движения, я слышал рев машин и потому снова опустился к лесу. Перед тем как разбудить его, я закопал гравитатор вместе с радиокомпасом, который в случае чего поможет найти это место.
– Что-что? – спросил Слэшер, присев, как только антидот подействовал.
Он непонимающе поглядел на лес.
– Поднимайся на копыта, – сказал я, – пора отсюда двигать.
Он заковылял за мной, еще наполовину во сне, пока я не помахал у него перед носом пачкой денег, – тут он Сразу же проснулся.
– Как на твой взгляд эти зелененькие?
– Отлично, только у тебя ведь этого добра совсем не было.
– Добра у меня всякого достаточно, а вот денег не было. Ну, я и сделал их. Как они – о'кей?
– О'кей, никогда не видел лучше. – Он посмотрел на бумажки опытным взглядом профессионала. – Единственный недостаток – у них один и тот же номер. А так – высший класс.
Вернул он их мне очень неохотно. Человек без воображения и предрассудков. Именно такой мне и нужен. Вид этих денег изгнал из парня весь страх передо мной, и он, пока мы брели по дороге, активно принялся помогать мне в планировании приобретения еще большего их количества.
– Эта сбруя, которую ты носишь, – издали, конечно, она о'кей.
Водители машин ничего не заметят, но нужно достать тебе другие шмотки. Тут под горой есть кто-то вроде универмага. Ты подождешь в сторонке, пока я схожу и куплю все, что нужно. По правде, может, удастся раздобыть и колеса.
Ноги меня прямо не держат. Тут есть маленькая фабрика со стоянкой, посмотрим, что у них там есть.
Фабрика оказалась приплюснутым угловатым зданием со множеством труб, выплевывающих дым и отраву. В стороне стояло множество разноцветных машин.
Низко пригнувшись, по примеру Слэшера, я быстро подобрался к ближайшей из них, стоящей во внешнем ряду. Убедившись, что нас не заметили, мой компаньон открыл замок на ярко-красной машине с помощью зубастой металлической штуковины и поднял большую крышку. Я заглянул внутрь и подивился излишней усложненности и удивительной примитивности двигательной установки. Вот уж действительно, угодил в прошлое! По моей просьбе, Слэшер описал мне ее, пока заворачивал провода, которые, видимо, управляли включением.
