Сергей Малицкий - Юдоль
— Нет, — прошел мимо него Кай.
На караванной площади царило уныние. Шатры явно стояли не первый день, многочисленные охранники выглядели заспанными увальнями, приказчики и возницы играли в кости. При приближении охотника все они вставали на ноги и рассматривали незнакомца. Некоторые взгляды показались Каю недобрыми. Некоторые жгли спину. Он оставил лошадь у входа в трактир, снял с нее подсумки, оглянулся, вымолвил громко:
— К лошади не подходить. Чужих не любит. Лягается и кусается. Особо настырных может и убить.
Ответом охотнику было молчание. Кай кивнул, словно услышал высказанное согласие, нашел взглядом нищего, притулившегося у ступеней, бросил ему два медяка, поднялся по лестнице и толкнул ногой дверь трактира.
Все те трактирщики, которых Кай перевидал без счета, были разного роста, разной масти, разных привычек, но ни один из них не мог похвастаться худобой. Ни один, кроме трактирщика из Кривых Сосен. Поначалу Кай, который после начала Пагубы застал село почти полностью разоренным и выжженным, решил, что все дело в бедности и нужде, но и через год, и через два, когда селяне начали обстраиваться и понемногу приходить в себя, сосненский трактирщик оставался худым. Зато теперь, кажется, у него появился новый служка: довольно юркий пузатый и светловолосый мужичок, который, судя по морщинам вокруг глаз, возрастом годился Каю в отцы.
— Добрый день славному заведению и его хозяину, — поклонился охотник трактирщику, окинул взглядом не слишком большой зал, в котором имелся единственный посетитель — рослый рукастый детина, одетый так, как одеваются вольные из-за Хапы, и поставил на стойку сумки. — Рад, что ты здравствуешь, приятель.
— Все как всегда? — хмуро поинтересовался трактирщик.
— Как всегда, — кивнул Кай. — Конечно, если не оскудела твоя кладовая. Уж больно деревенские худы.
— Так и я не толст, — ответил трактирщик. — А кладовую держу полной. Но дорого все. Хочешь дешево, иди к старосте, выторгуй у него припасов за медяки. А что мне заплатишь, так часть монет все равно ему перепадет.
— Понятно, — кивнул Кай. — Мытари как сорняки — не сажаешь, а они все одно растут. К старосте не пойду, монета пока имеется. Собери мне десятка три черствых лепешек, два больших меха вина — один легкого, второй самого крепкого, соль, мед, копченое мясо, рыбу. Сколько влезет. Если вызрело что на огородах, не откажусь. Чеснок, лук будут в самый раз. Морковь возьму, если вымыта и высушена.
— Будет сделано, — буркнул трактирщик.
— Не злись, приятель, — понизил голос Кай. — Тот вчерашний гость мне не родич и не знакомец.
— А мне без разницы, — проворчал трактирщик.
— Тогда принеси ко всему блюдо с чем-нибудь посытнее да завари лесной ягоды с медом, — крикнул трактирщику в спину Кай.
Мужичок в фартуке явился с блюдом и кубком через минуту. Судя по запаху, трактирщик и в самом деле не бедствовал, еду готовил свежую, из хорошей баранины, разогревом не баловался. Да, ко всему привыкает человек, из-под любой тяжести выкарабкается, если есть минутка на передых. А ведь пару лет назад даже похлебка из солонины была в том же трактире лакомством.
Кай сел у окна, чтобы видеть лошадь, припавшую к поилке, и приготовился отдать должное угощению. Детина, который скучал за соседним столом, отодвинул ручищей кубок, поднялся, изогнул сросшиеся брови над переносицей и сел напротив охотника.
— Узнаешь? — с вызовом спросил он охотника, возвышаясь над ним на голову.
— Узнаю, — кивнул Кай. — Ты Такшан из Вольных земель. Возил невольников в Гиблые земли. Все торгуешь рабами?
— А ты все рожу кривишь? — прищурился работорговец. — Возьмешься провести две мои повозки через лес?
— Нет, — мотнул головой Кай.
— Ты же водил меня год назад до Хастерзы? — нахмурился Такшан.
— Нет, — не согласился Кай, уплетая баранину. — Не водил. Ты увязался за мной со своими подводами без моего согласия. И ни монеты ты мне не заплатил. А попытался бы, я все равно не взял бы.
— Однако когда за Парнсом на обоз напали палхи, отбивался ты от них вместе с моими охранниками, — заметил Такшан.
— Я отбивался, ты отбивался. — Кай пожал плечами. — Так получилось, что мы схватились с людоедами в одном месте. Я не служу проводником и охранником, Такшан. И не потому, что считаю твое занятие мерзким, хотя и это есть, что скрывать. Я охотник, Такшан, а не сторож и не проводник.
— А ты знаешь, Весельчак, что по Текану ходят слухи, будто Пагуба началась из-за зеленоглазого мальца-озорника? — прошипел купец, наклонившись вперед.
— Ты говорил мне то же самое год назад, — кивнул Кай. — И уже тогда я тебе ответил: хотела бы Пустота раздавить меня, давно бы раздавила. Я по оплотам не прятался и не прячусь. Значит, я ей неинтересен. Да и ярлыки у меня в порядке. Я теперь и правителям неинтересен. Отменил хурнайский урай давний приказ иши. Думаю, что за службу мою отменил. Хорошо я окрестности его города от погани очистил.
— Когда пойдешь? — скрипнул зубами купец.
— Как буду готов, — хлебнул горячего напитка охотник.
— Ладно.
Такшан отшвырнул в сторону скамью и, хлопнув дверью, вышел на крыльцо. Кай повернулся к служке, который замер у края стола:
— Как зовут?
— Шарни, — тут же отозвался мужичок.
— Что-то уж больно ты лицом похож на урая Кеты, — прищурился Кай. — Хотя я его издали видел. Ты не он?
— Точно нет, — хмыкнул служка.
— Тогда снимай фартук, Шарни, — вздохнул Кай. — Или ты думаешь, я не понял, что ты и есть четвертый купец из тех, что застряли в Кривых Соснах? Никогда не было служки у хозяина этого трактира. Всегда он сам справлялся. Зря ты старался. Не хожу я проводником. Понятно?
— Не совсем купец я, — сдвинул брови домиком Шарни. — Порученец кетского правителя. Однако над лесом до Кеты правитель мой не властен, а добраться до стен города клана Травы надо. Так что же мне делать?
— Что везешь? — спросил Кай.
— Две подводы, — присел напротив Шарни. — Лучший хиланский порох в горшках на одной подводе, но так-то, для прочих, вроде как масло. Воском горловины залиты. На другой — стволы для ружей. Из лучшей хиланской стали.
— Остались еще оружейники в Хилане? — поинтересовался Кай.
— А то как же, — расплылся в улыбке Шарни. — Пока не было смотрителей, изгалялся каждый как мог, научились кое-чему. А в последние месяцы прямо на поток дело пошло.
— Научились, значит? — прищурился Кай. — А я вот слышал, что появился уже смотритель в Хилане. Один пока, но за Пустотой не зажмется, расплодятся, как мухи в жаркий день. Дробилку вроде бы сколачивают у храма?
