Юрий Бурносов - Армагеддон. Крушение Америки
– Ничего удивительного, если учесть, что сюда мы пришли по колено в костях, – фыркнув, заявил Роулинсон. – Черт, от этого склепа у меня мороз по коже… Давайте поскорее отсюда сваливать.
– Погодите, Чарли. Вот текст. Посмотрите, что здесь написано, – попросил Леттич, светя фонарем на стену. Роулинсон нехотя подошел ближе и, шевеля губами, стал читать про себя иероглифы.
– Э-э… Я не могу ручаться стопроцентно, тут какое-то неизвестное мне наречие… Но в целом – очередное пророчество, – сказал, наконец, он. – Если не ошибаюсь, речь идет о том, что конец света откладывается на тысячу двести лет – до дня 4 Ахау 3 Канкин.
– Это как? – недоуменно спросил негр.
– До 23 декабря текущего года. Не волнуйся, мастер-сержант, профессор Роберт Ситлер съел на этом 2012 году собаку, но так и не сумел накопать более-менее серьезных предостережений по поводу конца света. Все обычно завязано на разночтениях, трудностях перевода, утраченных текстах… Ни один мудрец майя прямо не заявил, что в 2012 году все рухнет в тартарары. В конце концов, масса христианских сект тоже твердила о конце света – кое-кто, кстати, срубил на этом неплохие денежки. Но пока все в порядке.
– С этим я бы поспорил, – вставил русский. – Иногда мне кажется, что конец света давно уже наступил.
– Но мы-то целы, tovarishch, и даже можем выпить немного «Гленфиддиша»[8] за удачное открытие. Знали бы вы, чего мне стоило сохранять эту бутылку, когда я был вынужден пить мексиканскую мочу под видом пива и чертов кактусовый самогон с червями[9].
Роулинсон сокрушенно покачал головой.
– А это что такое? – спросил Леттич, который шустро бродил по залу, невзирая на хромоту, и щелкал фотоаппаратом. Студент указывал на нечто, напоминающее саркофаг с зеленой мраморной крышкой, украшенной резьбой.
– Погребение, – сказал Ломакс, подойдя и рассматривая находку. – Кто бы мог быть этот господин, который тут изображен… Лафонсо, вы оставили свой чудесный ломик снаружи?
– К сожалению, оставил, проф, – развел руками морпех. – Но я попробую обойтись без него.
Ченнинг опустился на колени рядом с постаментом, уперся громадными ладонями в край мраморной зеленой плиты и, крякнув, сдвинул ее с места. Внутри действительно лежал труп, точнее, то, что от него осталось – обломки распавшегося от времени скелета. На груди, на истлевшей ткани из волокон юкки, сохранившей местами цвет индиго, стоял небольшой глиняный кувшин, покрытый окаменевшим воском и испещренный иероглифами. Узкое горлышко кувшина закрывал скарабей размером с серебряный доллар, с изогнутыми передними лапками.
В глазах Нефедова что-то мимолетно сверкнуло, сопение респиратора на миг прервалось – русский задержал дыхание. Впрочем, находка вызвала восторг у всех, так что на Нефедова никто не смотрел.
– И что это за бутылка? – гулко осведомился Лафонсо Ченнинг.
– Какой-то ритуальный сосуд, – предположил профессор. Голос его чуть дрожал от осознания увиденного.
Нефедов протянул руку и попытался снять жука, но тот был приклеен чем-то вроде смолы, не утратившей своих свойств за минувшие века.
Сомкнувшиеся на фигурке пальцы словно пронизал слабый электрический ток. Нефедов как-то в детстве попался на уловку старшего товарища и лизнул электроды плоской батарейки, вынутой из радиоприемника. Язык тогда сильно дернуло, а кислый вкус во рту не проходил с четверть часа. Примерно такое же ощущение он испытал сегодня, но несильный, хоть и неприятный удар только обрадовал Нефедова.
Фигурка оказалась именно тем, что он искал. И что уже отчаялся найти.
– Осторожно, – умоляюще воскликнул Блэки, протягивая руки к кувшинчику. – Давайте вынесем все это наружу!
– Да чего тянуть-то! У нас же не международная экспедиция, которая для музеев бережно каждый черепок хранит. Нужно ведь посмотреть, что там внутри, – сказал Роулинсон. – Снимай пробку, tovarishch. Не тяни. Чувствую, нам за это хорошо заплатят.
Нефедов огляделся – все члены экспедиции выжидающе смотрели на него. Виновато кивнув Ломаксу, русский с усилием сорвал скарабея и положил на плиту.
– Металлическая фигурка… – пробормотал профессор. – А ведь майя – тем более столь древние – с металлами дела вообще не имели. Найденные археологами боевые топоры изготовлялись из сплава меди с оловом или золотом, купленного у южных племен, а наконечники копий и дротиков делали из кремния и обсидиана. Стало быть, фигурка появилась откуда-то со стороны…
Нефедов перевернул кувшин горлышком вниз и осторожно потряс. На ткань высыпалась пригоршня мелкого черного порошка, напоминающего молотый черный перец.
– И все?! – разочарованно спросил Леттич и щелкнул фотоаппаратом. Зажмурившись от яркой вспышки, Нефедов громко чихнул. Движение воздуха взметнуло порошок вверх, и он повис в свете фонарей, как давешняя пыль в коридоре.
– Что это за пакость, проф? – воскликнул негр, отмахиваясь.
– Какие-то органические останки. Возможно, пища… Зерно, вино, да что угодно. Столько веков прошло… Роулинсон, а что написано на кувшине?
– Все то же самое, – сообщил Роулинсон, присмотревшись. – Здесь хранится страшное зло, которое уничтожит тех, кто его выпустит, и весь мир. Обычное дело, дай волю, они бы и на ночных горшках такое писали… Слушайте, если вы закончили, берите свою драгоценную вазу и давайте отсюда выбираться. Мне реально не по себе, плюс в рюкзаке меня ждет тридцатилетний «Гленфиддиш», которым я с радостью поделюсь со всеми желающими, раз уж появился достойный повод. Я лично не вижу тут больше ничего интересного.
– Да, похоже, здесь больше ничего нет. Но потом мы должны все осмотреть более тщательно – возможно, здесь есть какие-то потайные двери или ходы… – аккуратно укладывая кувшин в походную сумку, сказал Ломакс. Металлического скарабея Нефедов спрятал в нагрудный карман куртки, обернув в носовой платок. Фигурка уже ничем не напоминала о своей необычайности, лишь едва заметно вибрировала время от времени – а это вполне могло Нефедову и казаться.
– Завтра, завтра, – поторопил Роулинсон, пробираясь к выходу из склепа. – Скоро уже стемнеет, а мы еще не ужинали.
«Гленфиддиш» в самом деле пришелся весьма кстати. Сидя у костра, археологи ковырялись вилками в банках с тушенкой и передавали бутылку по кругу. Приготовить какой-никакой праздничный ужин Леттич не сподобился – стемнело, к тому же все изрядно проголодались. Подогрели консервы на костре, да и всех делов. В воздухе зудели москиты, не решаясь наброситься на обрызгавшихся репеллентами людей; где-то далеко в чаще сердито и зычно перекрикивались обезьяны-ревуны.
Солнце почти село. Отхлебнув свою порцию виски из пластикового стаканчика, Нефедов поднялся и отошел в сторонку от костра, за корявую и увитую лианами гуайяву, чтобы уединиться по нужде.
