Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
Теперь же от былых отношений остались лишь сломанные лилии, которые Ирис со вздохом собирала с клумбы. Она нежно прижала к груди рассыпающиеся в руках соцветия – как бы она ни старалась, их красоту уже не вернешь, даже не поставишь их в вазу. Руки безвольно опустились, и земля вокруг оказалась усыпана оранжевыми лепестками.
«Хорошо, что луковицы не пострадали…» – пробормотала девушка и со всей силой ударила кулаком по траве.
– Это все приближение Полнолуния ветров. Из-за него мне снится всякая чушь, я в итоге слишком сильно нервничаю и постоянно делаю глупости, – перед ее внутренним взором вновь возникли отблески костра и наливные яблоки. – Ирис, соберись с мыслями. Сегодня шестой день, а значит, ты должна не прогневать принца Туллия, а порадовать увлекательным рассказом.
В сердцах она отшвырнула от себя лилии. Как же так получается? Чем больше она совершенствует свое искусство, старается помочь, тем больше трудностей возникает в жизни: никто не может таить истинного отношения к ней.
«Теперь я понимаю, почему никто не хочет отдавать своих детей в волшебники. Ни один почет не окупит одиночества», – тревожно оглянулась она. Верхушки деревьев клонились сильнее, чем обычно, а небо почему-то было лазурным, без единого, даже самого маленького, облачка. И птицы не чирикали, словно все они улетели на другой конец архипелага. Как ни странно, но и соседские петухи, которых всегда было слышно, несмотря на то, что ближайшие дома находились в отдалении, сегодня не проронили и звука.
Встревоженно Ирис вышла из сада, ни на секунду не преставая вглядываться в траву и землю. Она подошла к ближайшему муравейнику. Казалось, что его обитатели просто-напросто исчезли или срочно переселились в другое место. Был гладкий песок, не испещренный еле заметными дорожками муравьиной суеты. Не валялось и самой маленькой иголки, прибрано было так, будто здесь никогда никто не жил.
Волшебница взяла первую попавшуюся веточку и нарочно грубо просунула ее в одну из дырочек, чуть потормошила и выдернула. Поднесла к глазам. Несколько муравьев сжались в кучку и даже не пытались сопротивляться вторжению.
– Идите домой. – Ирис положила палку на муравейник, и насекомые вмиг скрылись в его недрах.
С одной стороны, ей стало безумно страшно, даже жутко – кого угодно заставит содрогнуться приближение этого редкого природного явления, а с другой… в глубине ее души что-то захныкало от несправедливости. В это время любое волшебство удается.
– Кудесница Ирис, – произнесла она эти слова очень серьезно и почтительно, а потом добавила: – Когда есть цель, все кажется разрешимым.
«Рано или поздно Тростник перестанет на меня дуться, а если нет, я сама за что-нибудь попрошу у нее прощения. Если она считает, что Харркон – мужчина ее жизни, то я не имею права возражать. Это ее решение. Мне остается только поддержать ее, теперь у нее точно нет пути назад». – Ирис представила выражение лица двоюродного дяди Тростник, когда до него дойдет новость о том, что девушка из рода Бобров с легкостью променяла свой род на род Ласк. Причем выбрала себе в мужья не какого-то простого парня, от которого легко отделаться, а главного задиру всей Балтинии.
На память волшебнице сразу пришел рассказ Эмеральда о местных устойчивых выражениях. Харркон никогда ничего не делал просто так. Не оказалась ли ее подруга, очарованная напором и уверенностью (а вряд ли он увивался за Тростник иначе, чем когда-то за ней самой), в липкой и ядовитой паутине? Хотя о какой паутине может идти речь, когда дальше ругательств и грязных сплетен дело не идет?
«Наверняка этот мерзавец распространяет слухи про меня и принца Туллия. Так он старается насолить всем сразу. Чванливая скотина! Сначала всем жужжал, что я с ним сплю, а теперь придумал нечто поинтереснее. Хотя бы по этой причине я готова стать сторонницей принца!»
Ирис вернулась в дом, но, как назло, сегодня ничегошеньки у нее не получалось, она не могла даже внимательно прочесть половину страницы. Дошло до того, что она стала считать минуты до сборов в замок. Однако из-за этого только разнервничалась и чуть ли не разревелась.
Не имея больше сил ни сидеть на месте, ни бессмысленно перемещаться по дому, она быстро привела себя в порядок и решила занять время, прогуливаясь по Регенсвальду. Спокойствие этого городка, построенного лишь для того, чтобы подчеркнуть величие замка, всегда передавалось Ирис. Она находила гармонию и в самых нарядных лавках во всей Балтинии, и в нелепом пафосе музея рода Единорогов, и в том, что каждое здание было выдержано в едином архитектурном стиле с резиденцией правителя, но при этом ни одно из них, даже самое богатое, не могло затмить его великолепия. Иногда Ирис это казалось некой зловещей метафорой: как бы ты ни был богат, как бы ты ни старался утвердить себя на этом острове, все равно и на шаг не приблизишься к могуществу балтинского князя.
Блуждая по одной из улиц и уминая при этом купленные в одной из лавочек жареные семечки подсолнечника, до которых она была большая охотница, волшебница вновь мыслями вернулась к событиям сегодняшнего утра. Ей никак не удавалось отвлечься от злополучной ссоры, поводом для которой послужили ночные бредни.
«Может быть, зайти в швейную мастерскую?» – подумала Ирис. Все портнихи стали ее добрыми знакомыми. Они с удовольствием обращались к ней и мило болтали, при этом язвительно, как бы между делом, упрекая Тилири в черствости и зазнайстве.
Волшебница всегда мягко напоминала им, что беременным женщинам свойственны капризы, но те отмахивались, говоря, что негоже презирать и избегать ту, благодаря которой сумела «уверенно» завоевать такого богача, и естественное физическое состояние тут вовсе ни при чем.
Однако, подходя к лавке, Ирис насторожилась: окна были завешены разорванными черными кружевами – точно так выглядели дома многих балтинцев после камнепада. Волшебница помедлила и не решилась открыть дверь, ведь и колокольчик был снят. Вряд ли она чем-то могла помочь, а оказаться бесстрастной наблюдательницей чужого горя вовсе не хотелось.
– Здравствуйте, волшебница Ирис, – позади нее раздался голос одной из портних.
– Здравствуйте. – Девушка обернулась, спрятав руки в карманы накидки. – Я могу чем-то помочь? Судя по кружеву и снятому колокольчику, с кем-то приключилась беда?
– Ох, милая, – на
