Дем Михайлов - Изгой. Кровь и пламя
Следующее пробуждение – достаточно большая деревня, расположенная среди поросших бурой травой холмов. За холмами – большие ухоженные поля, через которые их везли на больших дощатых повозках. В чужом поселении помимо домов очень много хозяйственных построек – раза в три больше, чем может понадобиться для деревни такого размера. Подворья тянулись далеко в стороны. Повсюду высокие сторожевые башни. Имелась и толстая каменная стена высотой по пояс рослому человеку. Почему такая низкая? Кто его знает. Но имелись следы недостроенное™, повсюду лежали груды неумело колотого камня.
Здесь, в проклятой деревне, случилось нечто еще более страшное, чем пленение и смерть некоторых из рода – к тому времени гномы уже поняли, что их ряды стали реже, причем исчезли самые властные, известные и воинственные из рода Медерубов. Пропали все до единого, кто имел хоть какое-то влияние на гномов, кто мог одним словом послать их в атаку или заставить что-либо сделать.
В этот миг горестного повествования я прищурился и сделал дополнительные пометки в книге для записей. «Все до единого гномы, имеющие влияние». Кто мог знать закрытый гномий род так хорошо? Тут не обошлось без долгой разведки, без осторожных расспросов. Тут действовали очень умелые в своем деле личности.
Гномы тем временем продолжали говорить – как уже упомянули они, в деревне случилось еще более страшное. Их разделили на две неравные части. Женщин с малыми детьми отправили в огороженное высоким забором место, где уже стояло несколько длинных общих домов – закованным в цепи мужчинам позволили это увидеть, дабы они знали, что их матеря, жены и дети живы.
Опять усыпление… опять долгий путь по незнакомой местности с периодическими тяжелыми пробуждениями и новыми провалами в нездоровый, дурманный сон. А затем последовало финальное пробуждение, когда гномы обнаружили себя в огромной железной клетке, стоящей посреди нагромождений огромных гранитных валунов и зияющих трещин. Пробуждение, ставшее началом долгой, очень долгой жизни в рабстве, с каждодневной выматывающей работой и с упорной общей надеждой.
На что надеялись?
Сначала на себя. Затем на другие гномьи роды. Потом на удачу. Еще позже… просто надеялись, что в кромешной тьме когда-нибудь мелькнет улыбчивый лучик света. Ибо без надежды, пусть даже столь смутной и робкой, жить стало бы совсем невмоготу. Многие умерли от отчаяния, от осознания своей беспомощности, от понимания, что гордый род стал грязными рабами. Другие сошли с ума – по тем же причинам. Остальные держались, а редкие встречи с родными прибавляли сил и надежд.
Что за встречи?
Порою, когда часть громадных гранитных блоков утаскивали прочь на бревенчатых катках, на повозках с ними увозили несколько вновь одурманенных гномов. Спустя месяц или чуть позже их возвращали обратно – поздоровевших, отдохнувших немного, с блестящими от радости глазами и со столь же радостными новостями – их женщины и дети живы! Гномов возили на свидания в ту самую деревню, где в общих домах держали в плену вторую половину рода Медерубов.
И так из месяца в месяц, из года в год. Из десятилетия в десятилетие. Вскоре появились первые могилы – и здесь, на каменоломне, и там – в деревне. Так зародились кладбища рода Медерубов в Диких Землях – гномы достаточно быстро узнали, в каком кошмарном месте находится их тюрьма. В те времена все только-только затихло, до сих пор по этим землям бродили орды бесхозной нежити, шагали исполинские монстры, порожденные магией, трещали внезапные морозы посреди лета, неделями шел дождь вперемешку с градом, а земля постоянно тряслась в слабых судорогах. Бродили здесь и сбившиеся в кучу дезертиры из армий обеих сторон, проходили отбившиеся отряды наемников – пленники знали об этом, ибо порой те проходили расщелиной, увидев следы жизни и надеясь поживиться припасами или еще чем-нибудь. И всех их безжалостно уничтожали. Не уходил никто. Что интересно – забредших порой зверей не трогали, просто прогоняли, а вот зашедших на огонек двуногих разумных вырезали всех до единого. Включая в их число и гоблинов, и редких тогда еще шурдов.
Так вот и тянулись бесконечные годы рабства. Так рождались новые гномы рода Медерубов. Рождались уже рабами, с навеки определенной судьбой. Гранитные блоки, вырубленные гномами в указанном людьми месте, утаскивались по песчаной дороге один за другим. Что же это за постройка такая?
Быт был прост и безрадостен. Кормили так, чтобы оставались силы для работы, но не для бунта. Работать заставляли так, чтобы ночами от усталости все спали беспробудно. Помывка проходила коллективно, когда прибывали повозки с огромными бочками, наполненными не самой чистой и порой стоялой водой. Иногда, с обходом, прибывал один из магов, тех, что управляется с водной стихией, и тогда наступало ознобное холодное счастье – ибо в тот день над клеткой гномов начинал идти обильный дождь, что не только позволял хорошо вымыться, но и постирать лохмотья, вдоволь напиться. Этот же дождь промывал клетки от скопившейся грязи, промывал он и сточные канавы, очищая их от вонючих нечистот.
Услышав из уст гномов про мага-водника, я вздрогнул. Еще один боевой маг на стороне по сию пору остающихся неизвестными противников…. Сведения полезные, очень полезные.
Добыча блоков шла полным ходом до недавних пор. Гномов вроде и не торопили, но дневные нормы оставались незыблемыми уже почти двести лет. С тем же постоянством происходили остальные события, расписанные по часам и случающиеся в обязательном порядке – прибытие тягловых лошадей и быков для перетаскивания блоков, прибытие продовольствия и воды, смена стражников, обычно задерживающихся здесь не более чем пару недель. Затем воинов увозили и возвращались не раньше чем через два месяца.
Почему?
Потому что отдыха требовалось много. И проблемы стражам доставляли не плененные гномы, а само это проклятое Отцом и Создателем место, источающее что-то темное и страшное. Подгорный народ обладает толстой шкурой, а вот люди куда более чувствительны к сочащемуся из камней злу.
Да, гном так и сказал – сочащемуся из камней злу.
Сказал с глубокой убежденностью. И пояснил – кроме нас, гномов, здесь вообще бы никто работать не смог. Людей начинает трясти, даже если они просто постоят с одним из вырубленных гранитных блоков. Один раз какой-то страж прикорнул у такой вот глыбы, прислонился к ней. Уснул нормальным, а проснулся бешеным воющим зверем, забывшим про оружие и бросившимся убивать голыми руками и оскаленными зубами.
Место здесь такое. Страшное и темное. Что-то было здесь давным-давно – очень нехорошее, плохие здесь дела творились, страданием и злобой пропиталось все вокруг. А затем пришел каменный огонь! Река каменного огня! И он пожрал все, что горело, а оставшееся вобрал в себе, после чего затих и начал медленно остывать. Было то очень давно, может, тысячу лет назад.
