Знак Единорога. Рука Оберона - Роджер Желязны
– И?..
– Он признал, что они втроем с Блейзом и Фионой выработали план по захвату трона. Корону должен был надеть Блейз, однако свой кусок власти был бы у каждого. Они воспользовались теми самыми силами, о которых ты говорил, чтобы убрать отца. Еще Бранд говорил, что он пытался перетянуть на свою сторону и Каина, однако тот ушел к тебе и Эрику, и вы втроем тоже заключили комплот, чтобы перехватить власть раньше, чем они, посадив на престол Эрика.
Джулиан кивнул.
– События изложены верно, причины – нет. Нам трон нужен не был, во всяком случае, не так вот сразу и не тогда. Мы создали свою группировку, чтобы противостоять их компании, ибо это было необходимо во имя защиты престола. Сперва нам удалось уговорить Эрика максимум на титул Протектора. Он опасался, что коронация при таких условиях грозит ему скорой гибелью. И тут как раз подвернулся ты со своими в высшей степени законными претензиями. Мы тогда никак не могли позволить тебе эти претензии отстаивать, потому что c ордами Бранда у нас на носу и так была тотальная война. Однако нам казалось, что на такой ход они не пойдут, если трон будет уже занят. Посадить на престол тебя мы не могли – ты не согласился бы на роль марионетки, а игра была уже в самом разгаре, и ты слишком многого не знал. Пришлось убедить Эрика пойти на риск и короноваться. Так-то вот.
– Значит, он просто пошутил, когда выжег мне глаза и бросил меня в темницу?
Джулиан отвернулся и посмотрел на мертвую мантикору.
– Болван ты, – проговорил он наконец. – Ты же был у них пешкой с самого начала. Они просто использовали тебя против нас, и ты проигрывал в любом раскладе. Удайся каким-то чудом тот подготовленный Блейзом штурм, ты бы не выжил, и отдышаться бы не успел. А при неудаче, что и случилось, Блейз бы исчез – как оно и было, – предоставив тебе расплачиваться собственной жизнью за попытку узурпации. Ты сыграл свою роль и должен был умереть. Нам тут особо и выбора-то не осталось. По закону тебя должны были казнить, и ты это прекрасно знаешь.
Я прикусил губу. Сказать-то я на это мог многое, но если сейчас Джулиан говорил нечто похожее на правду – все это имело смысл. И я хотел услышать больше.
– Эрик, – продолжал Джулиан, – решил, что зрение твое в конце концов восстановится, зная, как мы регенерируем, это лишь вопрос времени. Ситуация была весьма деликатная. Вернись отец, Эрик мог отступить и обосновать все свои действия ко всеобщему удовлетворению. Все, кроме твоего убийства. Это уж слишком походило на ход, который обеспечил бы спокойное правление для него самого, оставив в стороне текущие неприятности. И честно тебе скажу: он просто хотел засадить тебя в тюрьму и забыть о тебе.
– А чьей же идеей было ослепить меня?
Некоторое время он молчал. Потом проговорил очень тихо, почти шепотом:
– Выслушай меня, пожалуйста. Идея была моя, и возможно, именно она спасла тебе жизнь. Любой вердикт в отношении тебя должен был быть смертным приговором или его эквивалентом, в противном случае их фракция попыталась бы уничтожить тебя по-настоящему. Им ты уже больше не был нужен, но живой и дееспособный – представлял потенциальную опасность в обозримом будущем. Они могли воспользоваться твоим Козырем, чтобы связаться с тобой и прикончить, или же – освободить, чтобы затем принести в жертву в очередном ходе против Эрика. Ослепленного тебя, однако, убивать уже не было никакой нужды – что бы они ни задумали, для всего этого ты стал бесполезен. Ты на время ушел из расклада, и это тебя спасло; нас же это спасало от необходимости предпринимать более жесткие действия, каковые в будущем могли обернуться против нас самих. Так что выбора, по сути, и не было. И никакого помилования также устроить было нельзя, предположи они, что ты еще можешь оказаться полезен, – и ты труп. Самое большее, что мы могли сделать – отворачиваться, пока лорд Рейн бегал к тебе с передачами. Но и только.
– Вижу, – сказал я.
– Да, – кивнул Джулиан, – видеть ты начал слишком рано. Никто не предполагал, что ты вернешь себе зрение так быстро. А уж что сумеешь сбежать, как только это произойдет – и подавно. Кстати, как тебе это удалось?
– Скажут ли Монтекки Капулетти…[43] – пробормотал я.
– Что-что, прости?
– Не обращай внимания. Ну а что тебе известно о пленении Бранда?
Он снова смерил меня взглядом.
– Знаю только, что у них в группе произошел какой-то раскол. Без подробностей. Почему-то Блейз и Фиона боялись его убить, но боялись и предоставить ему свободу действий. Когда мы освободили его из заключения, выбранного ими в качестве компромисса, Фиона явно больше боялась именно того, что он окажется на воле.
– Но ты сказал, что боялся Бранда настолько, что готов был прикончить его. Почему сейчас, ведь столько времени прошло, все, что было раньше, ушло в прошлое, и власть переменилась? Он был слаб, практически беспомощен. Сейчас-то он чем мог навредить?
Джулиан вздохнул.
– Я не знаю, какими силами владеет Бранд, – проговорил он, – но с силами этими следует считаться. Я знаю, что он может мысленно путешествовать сквозь Тень – сидя в кресле, найти там то, что ему нужно, и достать это просто усилием воли, не двигаясь с места; и он примерно так же способен перемещаться в Тени и физически. Он мысленно выбирает место, куда хочет попасть, создает нечто вроде ментальной двери и просто проходит через нее. Кстати, полагаю, он иногда способен и мысли читать. Как будто сам стал чем-то вроде живого Козыря. Я знаю все это, потому что видел, как он это проделывает. В конце, когда Бранд уже был во дворце у нас под колпаком, как-то он таким образом от нас и ускользнул. Как раз тогда он отправился в Тень-Земля и засадил тебя в Бедлам[44]. Потом, когда мы вновь его поймали, один из нас всегда дежурил рядом с ним. Но тогда мы еще не знали, что он способен призывать вещи из Тени. Когда Бранд узнал, что ты сбежал из психушки, он призвал чудище, которое напало на Каина – как раз тогда был его черед сторожить. Ну и, видимо, снова занялся тобой. Блейз и Фиона определенно добрались до него сразу после этого, прежде, чем успели мы, и больше я Бранда не видел аж до того вечера в библиотеке, когда мы сумели вытащить
