Баронесса, которой не было - Олеся Владимировна Стаховская
– М-да… Целеустремленная девочка. – Кромак потер подбородок. – Как думаешь, Вигер знал о ее задумке?
– Не имею представления. Спроси у него.
– Спрашивал. Бороду на себе рвал, клялся, что не знал ничего. Но с твоих слов выходит, он тебя заманил в дом, чтобы внучка могла закончить начатое.
– Зачем ему это? Своего он добился. Я бы не пошел против твоего приказа. Женился бы на княжне, а жил с Тали.
– Хорош!
– Да знаю я! Тали мне уже все подробно объяснила. Подлец, дикарь, лгун, манипулятор. Она не простит меня, Кром, сердцем чувствую.
– Вот что. Иди-ка ты домой. Выспись хорошенько, а утром купи букет побольше, достань матушкино кольцо и бухнись перед ней на колени. Не устоит. Или я не знаю женщин.
Тали проснулась от голода. В комнате царил полумрак. Догорала последняя свеча. Девушка попыталась устроиться поудобнее и снова уснуть, но живот подводило так, что сон развеялся. Она не ела больше двух дней. Да и воды, кроме той, что была выплеснута на нее в подвале дома князя Вигера, за это время в рот не попало ни капли. Постанывая от ломоты в костях и суставах, она сползла с кровати, добралась до стола и с радостью обнаружила нетронутый ужин. Осушив несколько стаканов воды, девушка жадно вгрызлась в остывшую куриную ногу. Смела подчистую все, что было на столе, и со стоном откинулась на спинку стула, когда из-за диванного валика показалась всклокоченная голова.
– Вы кто? – спросила Тали у сонной женщины.
– Служу у лорда Дара.
– А здесь что делаете?
– Так князь велел за вами присмотреть. Чтобы ежели чего понадобится, я тут же… А надобно ли чего? – спросила женщина с надеждой, что ей позволят досмотреть сны.
– Надобно. Срочно помыться. Чешусь вся.
– Может, лучше утречком?
– Не дотерплю.
– Так бинты же намокнут, – не сдавалась женщина.
– Ничего, высохнут, – лишила ее последней надежды на сон Тали.
Женщина потопала в ванную комнату. Зашумела вода, наливаясь в большую ванну. Тали с нетерпением ждала, когда ее позовут мыться. Повязки мешали, сковывая движения, поэтому мыть девушку пришлось служанке.
Сытая, вымытая, одетая в чистую ночную рубашку, Тали развалилась на широкой кровати. Слишком широкой для одного человека. Эта кровать будила болезненные воспоминания, от которых саднило сердце и наворачивались слезы. На этой кровати он любил ее. Любил неистово и жарко, так, словно на земле больше не осталось ни одной женщины, кроме нее, словно от ее ласк зависела его жизнь. Он любил ее так, как не напишут ни в одном романе, не споют ни в одной балладе. А после предал. Втоптал в грязь.
Девушка уснула с тоской на сердце, чтобы проснуться, когда зимнее солнце поднимется над городом.
В дверь постучали. Пришел лекарь, которого с вечера вызвали в дом князя. Пожилой мужчина велел раздеть Тали и нудным голосом долго убеждал краснеющую девушку, что он в первую очередь врач, а уже потом мужчина, и за многие годы практики повидал достаточно пациенток не только без одежды, но и во вскрытом виде. Последнее напомнило Тали о том, что она тоже вроде как лекарь, да и не далее чем вчера на ее наготу насмотрелись и слуги безумной княжны, и целый отряд королевских гвардейцев, да еще представители соседней державы к тому же. Она прекратила сопротивляться и позволила себя раздеть, осмотреть и перевязать. Доктор велел соблюдать постельный режим, настрого запретив лишний раз подниматься с кровати, и оставил несколько целебных настоек.
После ухода лекаря в спальне появился барон.
– Тали, деточка, слуги сказали, что ты приехала еще вчера. Почему же меня сразу не известили?
Он подошел к кровати и обнял дочь, отчего та вскрикнула. Тело еще реагировало болью на любые сильные прикосновения и резкие движения.
– Что такое? – Барон пригляделся к дочери. – Тали! Что у тебя с лицом?!
Девушка промолчала, боясь расплакаться, лишь уткнулась в его рубашку.
– Тали, что с тобой? Кто это сделал? Князь имеет какое-то отношение к тому, что с тобой случилось?
– Не спрашивай. Я сама до конца не понимаю.
– Князь имеет к этому самое непосредственное отношение, – раздался в дверях голос Дара.
Он стоял на пороге комнаты с огромным букетом белых лилий, от которых шел густой приторный дух. Тали вспомнила, как выкидывала из окна своей маленькой комнаты в городском госпитале точно такие же цветы, подаренные эльфийским принцем.
– Гарет, я рад, что вы здесь. Я привез Тали вчера вечером, но она была в довольно тяжелом состоянии, и я не хотел пугать вас и лишний раз беспокоить ее.
– Что с ней произошло? Вы можете мне объяснить? – в голосе барона звучала неприкрытая угроза.
– Попытаюсь. На вашу дочь напали. Не буду вдаваться в подробности. Думаю, Тали сама вам все расскажет. Скажу лишь, что случилось это по моей вине. Своими необдуманными поступками я навлек на нее беду. Я не хотел, клянусь! Тали, слышишь меня? Я действительно не хотел, чтобы с тобой произошло что-то подобное. Но я могу пообещать, что этого не повторится. Никогда! Гарет, вашей дочери больше не нужно прятаться. Кромак знает о ней, и он благосклонно отнесся к моей просьбе предоставить дом в ее распоряжение. На Тали теперь распространяется его протекция, ровно до тех пор, пока вы находитесь на территории Белояра. И никто больше не посмеет ее обидеть.
– Даже ты? – обратилась девушка к Дару.
– Тем более я. Тали, я не мог вчера все объяснить. Но если ты спокойно выслушаешь меня сегодня, то, я уверен, поймешь.
– Знаешь, Дар, нынешней ночью я проснулась, а потом очень долго лежала в этой кровати, – на последних двух словах девушка сделала особый акцент, – и думала. Много думала. Вспоминала. Мне есть что вспомнить. Сопоставляла события, разные события, в которых участвовал ты. Так что для себя я уже все поняла.
– Зато я совершенно ничего не понимаю! – вмешался барон. – Дар, Тали, что происходит?
– Гарет, я люблю вашу дочь и прошу ее руки.
Барон и Тали с одинаковым недоумением уставились на Дара.
– Вы не шутите? – поинтересовался барон.
– Разве подобными вещами шутят? Нет. Я абсолютно серьезен.
– А как же твои слова про мезальянс, про то, что я представляю угрозу для твоего рода, что твой
