Джон Норман - Исследователи Гора
Я вслушивался в ночные звуки джунглей, во все эти шорохи, крики, трели, уханья и поглядывал на белокурую дикарку. Пора было привязывать ее к невольничьему шесту.
Вопреки распространенному мнению, через подстилку джунглей не надо прорубаться с мачете или пангой. Напротив, растительность здесь довольно редкая, поскольку полог не пропускает солнечных лучей. Стройная колоннада стволов, поддерживающих полог, не мешает обзору. Стволы напоминают грандиозные колонны темных храмов Посвященных в Турий и Аре. Только здесь, в тропическом лесу, естественная архитектура света и тени – это торжество самой жизни, а не безумное творение мрачных и унылых людей, отказавшихся от женщин, даже рабынь, и паразитирующих на предрассудках низших каст. Конечно, в джунглях встречаются и непроходимые заросли, но для девственного тропического леса они не характерны. Заросли образуются в тех местах, где люди вырубили лес, а потом бросили расчищенную площадку.
Белокурая дикарка подкинула веток в костер.
– Зачем ты поддерживаешь огонь?
– Прости меня, господин, – пролепетала она.
Я усмехнулся. Девчонке явно не хотелось уходить, хотя она прекрасно знала, что время отправляться к невольничьему шесту.
– Пора тебя привязывать, – напомнил я.
– Может быть, сегодня обойдемся? – спросила она, и глаза ее тут же расширились от страха. – Прости, господин! Пожалуйста, не бей меня!
– Иди и сядь под невольничьим шестом, – приказал я. – Руки скрести за спиной.
– Да, господин.
Я выждал несколько минут. Она не шевелилась и не осмеливалась даже покоситься на меня через плечо.
– Подойди сюда, – велел я, – и встань передо мной на колени.
Она проворно выполнила приказание и взмолилась:
– Пожалуйста, господин, не бей меня!
– Что у тебя на уме?
– Ничего, господин. – Она запнулась и потупила взгляд.
– Ты весь вечер хочешь что-то сказать. Я разрешаю.
– Но я не смею…
– Говори, – приказал я.
– Тенде и Элис одеты, – с горечью произнесла дикарка.
– Если это можно так назвать. К тому же мы в любой момент можем сорвать с них эти жалкие лоскутки.
– Да, господин.
Она с болью смотрела на меня, в глазах ее стояли слезы
– Итак, земная женщина, – сказал я, – уж не хочешь ли ты снова получить шанс, который однажды отвергла, и попросить, чтобы я позволил тебе заслужить одежду?
– Да, господин. Я молю тебя об этом.
– Несмотря на то что ты – земная женщина?
– Да, господин, несмотря на то, что я – земная женщина
– Ну что ж, земная женщина, я дарю тебе эту возможность.
Она низко склонила голову и еле слышно прошептала
– Прошу тебя, господин, дай мне одежду.
– Ты молишь о разрешении заслужить ее?
– Да, господин!
– Способом, какой я сочту подходящим?
– Да, господин, – всхлипнула она
– Помнится, когда Элис, такая же рабыня, как и ты, просила меня об этом, ты обозвала ее шлюхой
– Да, господин…
– Значит, теперь ты тоже шлюха?
– Да, господин. Теперь я тоже шлюха.
– А вот и ошибаешься, – сказал я. – Никакие вы не шлюхи – ни ты, ни Элис.
Она в недоумении подняла голову:
– Господин?
– В своем тщеславии, – продолжал я, – ты слишком много о себе возомнила.
– Но, господин…
– Ты что, считаешь себя свободной женщиной?
– Нет…
– Так вот, шлюха – это свободная женщина. И в следующий раз поостерегись сравнивать себя с ней, ибо за подобную дерзость тебя могут разорвать на части. Любая шлюха в тысячу раз выше тебя, потому что она свободна, а ты – всего-навсего рабыня.
– Да, господин. Пожалуйста, прости меня, господин! – Она снова опустила голову; рыдания сотрясали ее тело. Я выжидательно смотрел на девушку.
– Я молю о разрешении заслужить себе одежду. Я готова это любым способом, какой будет угоден моему господину. Я смиренно и робко молю об этом, потому что я всего-навсего жалкая рабыня.
Она подняла голову. Наши взгляды встретились.
– Продемонстрируй мне поведение самки.
– Что, господин? – изумилась блондинка
– Поведение самки, – повторил я. – Ты наверняка изучала биологию и различные модели поведения. Она непонимающе смотрела на меня.
– Например, в царстве животных, – подсказал я
– Но я не животное!
– Человек вовсе не чужд природе и не отделен от нее, он одно из самых интересных и загадочных ее творений. Человек – такое же животное, как, к примеру, слин. Более того, эволюция и неумолимый естественный отбор привели к тому, что мы стали в большей степени животными, чем наши бессловесные братья; наша животная сущность гораздо полней, сложней и утонченней, чем у них.
– Я знаю, что мы произошли от животных…
– Дело не только в происхождении. Дело в том, что мы Животные по своей сути – если, конечно, у тебя хватит рмелости это признать.
Она смотрела в землю.
– Может быть, в один прекрасный день, – продолжал я, – интеллект слинов разовьется настолько, что они научатся логически мыслить и, следовательно, ошибаться. И знаешь, каково будет их первое заблуждение? Они решат, что они – вовсе не слины.
– Но это же глупо, – улыбнулась блондинка.
– А разве не глупо, когда точно так же рассуждают люди?
– Наверное…
– Если я не могу решить алгебраическую задачу, я обращусь за помощью к математику, а не к слину. Но не потому, что слин – животное, а математик – нет; просто он лучше разбирается в алгебре Слово «животное» употребляется в разных смыслах. «Звериная прелесть» звучит лестно, а «напился как скотина» – оскорбительно. Человек – животное в самом прямом, буквальном смысле. Однако порою мы расщепляем значение этого слова надвое, выделяя себя в отдельную категорию. Зачем мы это делаем, не знаю… – Я окинул ее взглядом. – Если тебе интересно, можем продолжить. Вот ты, например, животное не только в биологическом, но и в юридическом смысле. В отличие от меня.
В глазах рабыни застыл испуг.
– С точки зрения горианских законов ты – самое настоящее животное. У тебя нет даже имени. Тебя можно заковать в ошейник и водить на поводке. Тебя можно продавать и покупать. Твой хозяин волен избивать тебя, делать с тобой все, что пожелает, распоряжаться тобой по своему усмотрению. Ты абсолютно бесправна. Перед лицом закона ты – то же самое, что вуло.
– Да, господин, – прошептала она.
– А теперь можешь начинать. Продемонстрируй мне модели поведения самки.
– Но я их не знаю… Я расхохотался.
– Я – не развратная женщина!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя есть гордость и достоинство?
– Нет, господин…
– Тогда приступай.
– Но я не знаю как, – разрыдалась блондинка. – Я не умею!
