Дружба народов (СИ) - Лео Сухов
— Что «и»? — я посмотрел на неё. — У тебя есть предложения, как всё исправить?..
— Есть! — кивнула Кострома.
— Они включают в себя членовредительство? — осторожно уточнил я.
— Сколько душе угодно! — широко улыбнувшись, отозвалась девушка.
— Тогда не пойдёт… Мы и так целую ночь занимались тем же самым. Я устал и хочу понимания, любви, теплоты… Да хотя бы от Тани, потому что больше никто не предложил!.. — я вздохнул и снова уставился вдаль.
— И что делать будешь? Не с этой Таней, а с переговорами? Это ведь не шутки! Сегодня они задвинули тебя, фактически лишив приза за победу… Как я поняла, в немалой степени за твою победу! Заслуженного приза! А завтра они выпрут нас из торговли, запретят охотиться… Что ещё⁈ Выгонят из города? Будем ждать до последнего⁈ — Кострома смотрела на меня, не отводя пристального взгляда.
А я думал о том, что знаю, как всё исправить… И, что самое смешное, остальные лидеры групп, которых успели задвинуть — тоже знают, как всё исправить! Ведь задвинули-то как раз тех, кого активно продвигал Кукушкин.
И получалось, что есть мэр Кукушкин — и всё у нас хорошо. Ну более или менее.
А как нет мэра Кукушкина — сразу всё у нас плохо.
Нам завидовали, на нас обижались… Но пока мы пользовались благосклонностью мэра — нам ничего не могли сделать. И если мы вновь не поднимем Кукушкина на щит, то вслед за «кукушатами» из жизни города вылетим и мы сами. Тихо, мирно и под всеобщее одобрение… Даже герои в белом трико, в конце концов, надоедают толпе. Особенно те, кто слишком часто геройствовал. Увы, вкусы толпы переменчивы, а зависть — штука страшная…
— Что-что… Кукушкина надо к власти возвращать! — наконец, проговорил я, мысленно подтянув повыше геройское трико.
И внезапно осознал, что у меня на руках все козыри для победы.
— Правильный вывод! — кивнула Кострома.
— И можно даже с членовредительством! — согласился я.
— И снова правильно! — улыбнулась девушка.
А где-то вдалеке предвкушающе завыл Русый…
Глава 24
Пр-р-росто заткнулись!
Дневник Листова И. А.
Сто восемьдесят первый день. Раунд второй.
После разговора с Костромой я пошёл к себе в капсулу, прилёг на пять минут… И проснулся только вечером, чтобы узнать, что официальные переговоры с треском провалились. Кто бы сомневался… Впрочем, не просто так переговоры бьют на круги. Они редко проходят как по писаному. И ещё реже с первого раза завершаются хоть каким-то итогом.
Освободить Кукушкина? Три раза «ха!» — и ещё разочек. Несмотря на плачевность своего положения, «кукушата» считали себя если не хозяевами жизни, то просто удачливыми ребятами, которые абсолютно случайно вляпались в дерьмо.
И первое требование, которое эти несправедливо обиженные люди выдвинули — отвести вооружённых бойцов от их лагеря. А пока это требование не будет выполнено, разговоры можно не разговаривать.
Новое собрание лидеров групп на тему «Как воспитывать тех, кого воспитывать уже поздно» началось прямо с утра. И бурлило оно, как вода в кастрюле — разве что не хватало позвякивания крышки. Хотя иногда создавалось ощущение, что крышки с некоторых кастрюлек здесь сорвало уже давно…
На этот раз мы с Костромой уселись рядом с Тихоном и Бандитом, которые пришли вдвоём. И просто слушали, даже не пытаясь вмешиваться.
Если внимательно наблюдать за людьми, то можно заметить интересный момент. Как броуновское движение отдельных личностей и их мнений всё больше напоминает капли ртути, с течением времени притягивающиеся друг к другу.
На этом Большом Совете отчётливо выделялось четыре фракции, которые в той или иной мере задавали тон остальным участникам. Первой фракцией выступали группы Бороды, Дуба, Лома и Саши. Те самые, которые пытались вытащить Кукушкина. Не знаю, когда они успели вчетвером спеться, но их позиция оставалась такой же чёткой, как и раньше.
То есть, они предлагали сначала освободить Кукушкина, а потом — договариваться. При этом лезть в драку они не желали. Что, впрочем, не особо удивляло.
Саша занимался сельским хозяйством, пытаясь определить растения, пригодные для окультуривания. Короче, совсем не воинственные люди были в его группе.
У Лома в подчинении было всего тридцать человек. И неудивительно, что никого из них он терять не хотел.
Борода всегда был за хорошую драку, но только кулаками. А драка с «кукушатами» с гарантией перешла бы в новый вооружённый замес, что рыбакам категорически не нравилось.
Самым воинственным был Дуб. И это неудивительно! Всё-таки у лесорубов рабочий инструмент — топор. Он практически требует применять его по делу! То есть, не только по отношению к безответным деревьям, но ещё к дуракам, подозрительным личностям — и зелёным активистам, если те мешают работать.
Однако даже Дуб не лез в бутылку, предлагая осадить лагерь «кукушат» и ждать, когда те сами сдадутся на милость победителей.
К сожалению, эта более или менее вменяемая фракция была в меньшинстве.
Группа учёных объединила вокруг себя мелкие группы, которые требовали частично уступить «кукушатам». Но не просто так, а чтобы потом на них злостно отыграться!.. Позиция была мелочной, подленькой… Ну так у некоторой части интеллигенции вечно так! Вместо хорошего мордобоя они предпочитают подсидеть, подставить, отравить, пустить слух… Ну или придумать ещё какую-нибудь хитрую комбинацию, в результате которой оппонент сядет в лужу, а они будут купаться в шоколаде.
На нашей милой уютной Земле тех, кто решил считать себя интеллигенцией, было большинство. А здесь, на дикой планете, они привычно стремились к светочам научного знания. И разве что экстаз не испытывали, сплетаясь с ними в тесных объятиях коалиции.
К сожалению, в переговорах с «кукушатами» от них толку было бы меньше, чем от Мелкого или Русого. Вот кто понимал, как надо правильно унижать и доминировать!.. Но, само собой, предлагать этих двоих в качестве парламентёров никто и не подумал.
Третья фракция состояла сплошь из храбрых и могучих воинов, готовых выступить единым фронтом против общего врага! Жаль только, сами они при этом не хотели покидать амфитеатр, продолжая вершить судьбы мира на комфортных скамейках. И даже то, что самым большим достижением их лидеров — Полкана и его союзников — был захват аж целой рыночной площади (к тому времени основательно разграбленной), никак не влияло на их боевой настрой.
Они призывали к войне, они готовились к войне!.. Жаль только, воевать собирались чужими руками. Иногда они украдкой поглядывали в нашу сторону, проверяя, не начали ли мы звереть от их запредельной наглости. Но поскольку и я, и Кострома, и Витя, и даже Бандит сидели с каменными лицами, на которых навсегда запечатлелась лишь одна эмоция: «Зачем я в этом цирке?» — они успокаивались и снова рвались в бой.
Последняя фракция и вовсе настаивала на наискорейшем, немедленном
