Жемчужина дракона - Марина Романова
– Вам не следует просить меня об этом, – вдруг заговорил Китарэ. Даже во сне я почувствовала, как от сокрытой в его голосе властности и глубины по моей спине побежали мурашки. – Ив теперь часть моего круга. И я понимаю, насколько она уязвима без поддержки рода. Мы не можем откладывать наше восхождение более. Ис Тарой должен провести церемонию как можно скорее. Я думаю, день зимнего солнцестояния подойдет. Конечно, энергетические потоки еще не столь активны, как в день весеннего равноденствия, но это лучшее, что я могу сейчас. Приготовления будут тайными, как и сама церемония. Но как может Ив обновить магические линии? Что именно она должна сделать? – поинтересовался Китарэ, и, судя по продолжительной паузе и чересчур громкому пыхтению Рэби, он едва сдерживался от грубого словца.
– Дай водички, а? А то ноги не держат уже, – промямлил этот притворщик, изящно уходя от ответа.
Стоило звукам шагов Китарэ чуть удалиться, наставник не выдержал.
– Парящий, отец мой, что за тупица! Еще бы спросил, откуда дети берутся! – прошипел Рэби и с шумом выдохнул. – Так встать в круг, конечно, – чересчур елейным голоском сказал Рэби, стоило Китарэ вернуться.
Даже в моих снах я знала, что Рэби «заливал» вовсю.
– За эти годы я ни разу не слышал о том, что сегодня рассказали мне вы. Ни одного упоминания в книгах, учебниках и летописях. Даже Ожерелье моего отца молчало…
– Старики говорят: где тихо, там и безопасно, – отмахнулся Рэби. – А вот почему тебе не рассказывали об этом, я догадываюсь, конечно, но не думаю, что это важно сейчас. Да ты и сам должен это понимать, не так ли?
– Вполне, – коротко ответил Китарэ.
Мне хотелось сказать, что я-то не знаю. Как же я? Но губы оставались безучастны, а веки закрыты. Сон был таким странным и совсем мне не нравился… Картинок-то нет.
– Хорошо, – вдруг сказал наставник, – середина зимы, значит?
– Да.
– Тогда вам следует побыстрее закончить с тем, чем вы там занимаетесь… Полотно не терпит разбитые души.
Они говорили о чем-то еще, но, кажется, я решила, что сон стал каким-то слишком скучным.
Утро следующего дня было, пожалуй, самым странным в моей жизни. Даже пробуждение в постели наследника выглядело куда менее абсурдно, чем Рэби, который сидел в проходе, и Китарэ, чья голова покоилась на коленях наставника. Эта парочка была похожа то ли на забулдыг, что не смогли доползти до своих постелей, то ли на забытых в коридоре кукол. Китарэ, как и положено императорской особе, спал согласно этикету, сложив ручки на груди, не храпел и выглядел донельзя приличным. Чего никак нельзя было сказать о Рэби, что практически нависал над головой Китарэ и время от времени хрюкал тому в лицо, явно пугая последнего, то и дело заставляя его вздрагивать.
Стараясь не тревожить чуткий сон моей охраны, я аккуратно поднялась с постели, которую Рэби расстилал в гостиной на ночь, и, осторожно переступая через распластанные по всей комнате тела, отправилась к себе. Мое горло продолжало неприятно саднить, и, несмотря на повышенную регенерацию, думаю, сегодня вряд ли смогу полностью восстановиться. В принципе, это было нестрашно. Не могу сказать, что неспособность болтать без умолку меня сильно расстраивала. Я осторожно сняла свой костюм, ощущая неприятную ломоту в теле оттого, что приходилось поднимать руки. Попыталась снять бинт с шеи, но за ночь повязка прилипла к коже, а лишний раз тревожить рану не хотелось. Потому я решила, что можно помыться и так. Странное дело, но я поймала себя на мысли, что меня совершенно не пугает то, что я одна в месте, где едва не умерла. Ну, было и было, подумаешь… Вот примерно так я себя ощущала, глядя на окно, у которого вчера все произошло. Кто-то явно постарался, убирая следы: ни капли крови, ни соринки.
Ледяной душ вернул бодрость телу и ясность уму. Было ли сном то, что я услышала этой ночью? Что-то мне подсказывало, что нет. Возможно, я не все правильно поняла, но раз Рэби рассказывал это в полной уверенности, что я его не слышу, то выпытывать у него подробности пока бесполезно. Я старалась не думать о том, что он говорил о девочках, способных призвать свое отражение. Не хотелось считать себя особенной. Только этого мне не хватало. Я решила сконцентрироваться на том, что к середине зимы я должна быть цела, невредима и способна войти в колыбель своей стихии. Это было самым важным!
– Турийские леса… – прошептала я, облачаясь в кимоно, что выдал храм. В конце концов, зимний вариант был самой теплой и закрытой вещью, что у меня была. – Место, где меня невозможно убить? – пробормотала я, принимаясь за свои волосы. – Какая ирония.
Это на самом деле было забавно. Место, где я потеряла все, где едва не умерла, где прошли самые тяжелые годы моей жизни и где я готова была встретить свой исход, по сути, было моей крепостью.
Стук в дверь заставил меня вынырнуть из собственных размышлений. Не дожидаясь моего ответа, на пороге возник Рэби. Немного помятый после бессонной ночи, но все же донельзя довольный.
– О, готова, хорошо, – расплылся он в улыбке. – Величество велели подождать его. Сказал, на завтрак тебя проводит, – поиграл бровями этот двухметровый мужик, которого, по всей видимости, это известие радовало.
– Чему ты радуешься, могу я спросить?
– Ничему, – продолжая покачиваться в такт одному Рэби известной мелодии, сказал он. – Повязку наложить?
– Не надо, за воротом не видно, – отмахнулась я. – Так все-таки?
– Дремучая ты девка все же, – было мне ответом, хотя это и не испортило настроения наставнику.
Судя по скрипу половицы, он продолжал свои конвульсии, напоминающие дикий танец, пока спускался на первый этаж.
За эту ночь природа совершила
